Книга Башня. Новый Ковчег-2, страница 153 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Паша прав, — пришёл на помощь другу Борис. — Ника ничего не должна знать. Для её же безопасности.

— При чём тут её безопасность? Она же ребёнок совсем.

— Вот именно. Она — ребёнок. Единственная и любимая дочь Главы Совета. Да я руку даю на отсечение, что сейчас следят за каждым её шагом. И пока они будут думать, что Павел мёртв, Нике ничто не грозит. Но если только они узнают, что Пашка выжил, тут я за жизнь Ники и гроша ломаного не дам.

— Да зачем им Ника? Она каким боком? — не сдавалась Анна.

— Да потому что Ника — мощнейший рычаг давления на Павла. Возможно, единственный.

— Кому как не тебе это знать, Боря, — подал голос Павел. — Ты у нас большой эксперт в области таких рычагов…

Борис горько усмехнулся и проглотил пилюлю. Не время сейчас. Возможно, потом он сможет объяснить Пашке, что вся та комбинация была чистым блефом. Не стал бы он ломать девчонке жизнь. Скотом он, конечно, был порядочным. И много чего в жизни сделал такого, за что его вполне можно было казнить. Но Ника… Нет, Нику бы он не тронул. Да это бы и не понадобилось. Потому что Пашка никогда не довёл бы такого. Но это он, Борис, не тронул бы. А за того, кто сейчас играет против Савельева, Борис поручиться не мог. А потому пропустил Пашкин упрёк мимо ушей и твёрдо произнёс:

— Нике ничего говорить нельзя. Она девочка сильная, справится…

— Знаете, — устало произнесла Анна. — Иногда я смотрю на вас и не могу понять, кто вы? Герои, спасающие мир, или чудовища, для которых чужие жизни — всего лишь ставки в игре и рычаги влияния? И тогда мне становится очень страшно. Хорошо, я ничего не скажу Нике. Надеюсь, она выдержит.

И Анна решительно повернулась к ним спиной и направилась к двери.

На пороге она обернулась.

— Я сейчас пришлю Катюшу, она перевязку сделает… Господи, поверить не могу, во что вы меня опять втянули.

Анна посмотрела на них долгим взглядом, на них обоих. Борис чувствовал, как замер Павел, почти вдавившись в больничную подушку, и на его бледном лице вместе с болью проступило ещё что-то — какое-то давным-давно позабытое чувство. И это же чувство засквозило в глазах Анны. А до Бориса внезапно дошло.

Четырнадцать лет назад эти двое разбили их мир вдребезги. Разнесли, растоптали, расколотили. А он, Борис, метался между ними, собирал кусочки их дружбы. Маленькие осколочки. Пытался склеить. Собрать то, что Анна с Павлом в порыве бешеной ярости почти уничтожили. А потом плюнул и опустил руки.

И вдруг сейчас, все эти осколки и кусочки каким-то удивительным образом собрались воедино. Как будто, кто-то взмахнул волшебной палочкой, и время, на долю секунды, остановилось, замерло и откатилось назад мощной волной, обнажая всё, что было спрятано под толщей прожитых лет. И сквозь пелену ненависти, ревности и обид проступила их весёлая и крепкая троица. Одна против всего мира.

Это длилось лишь какое-то мгновенье. Маховик времени опять закрутился, и те трое, юных и весёлых, исчезли.

Остались двое мужчин и одна женщина, немолодые, добравшиеся до самого дна и нашедшие в себе силы оттолкнуться и снова взлететь.

Какое чудо произошло сейчас здесь, в этой маленькой тесной комнатке, никто из них не знал, но все трое его почувствовали. И, скидывая с себя морок последних четырнадцати лет, они удивлённо оглядывались и смотрели друг на друга, понимая, что они опять вместе. Вместе. Как тогда. А, значит, им всё по плечу.