Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 4»
|
— Не держи меня за идиота, Паша. Я уже переговорил с людьми, с твоим бывшим замом из сектора жизнеобеспечения, с Шевченко. Он рассказал мне о некоторых технических деталях. Так что я, некоторым образом, в курсе, как важно запустить станцию. И я не собираюсь останавливать работы на АЭС. Работы продолжатся, Паша. Но без тебя. — Они не продолжатся без меня, — твёрдо произнёс Павел. — Как бы тебе не было неприятно это слышать, но без меня, Серёжа, тут всё встанет. Руфимов ранен. У нас не хватает специалистов. Их вообще не хватает. И наверху их нет. Нет никого, кто бы даже близко разбирался в атомной энергетике. Все, кто хоть что-то в этом понимал — они уже здесь. И работы будут продолжаться под моим руководством. Иначе… иначе случится непоправимое, Серёжа… — А я был о тебе лучшего мнения, Паша, — ответил Ставицкий, в голосе послышалось презрение. — Прикрываться этой станцией, так цепляться за жизнь и остатки власти. Всё-таки плебейская кровь, дурные гены… тут ничего не поделать. Значит, на тех людей, кто там с тобой, тебе плевать. Хорошо… В аппарате послышался какой-то шорох, Павел расслышал «давай её сюда», и мир пошатнулся. — Спокойно, Паша, — еле слышно прошептал рядом Борис, ещё крепче сжал его плечо. — Её судьба тебе тоже безразлична, да, Паша? Ну, Ника, давай, поговори с отцом. — Папа? Господи, как давно он не слышал её голос. От мучительного желания всё бросить, рвануть наверх, вырвать из рук этого психопата свою девочку, своего рыжика, прижать её к себе — от всего этого у Павла свело скулы. Он вцепился в край стола, так, что пальцы побелели. — Ника! Ника, с тобой всё в порядке? — его голос предательски дрогнул. — Папа… — растерянность, облегчение, надежда, всё это услышал Павел в голосе дочери, таком родном и бесконечно любимом. Неужели Ставицкий может что-то с ней сделать? Неужели он пойдёт на такое… И вдруг Ника закричала. Но не от боли, нет. Тут было другое. — Папа! Не слушай их! Делай всё, что ты должен! Слышишь, папа? За меня не волнуйся! Я знаю, всё, что ты там делаешь — это важнее! Папа…! Крик прервался, послышался шум, шипение Ставицкого «да убери ты её отсюда!», сдавленный возглас. — Что ты с ней сделал, ублюдок! — выкрикнул Павел, поднимаясь со стула, но был остановлен Борисом. Тот вцепился в его плечо, с силой усадил обратно, покачал головой. — Ну что, Паша? — раздался вкрадчивый голос Ставицкого. — Её ты тоже готов принести в жертву своим амбициям? Понял, что проиграл? Хватит. Выходи, Паша. Твоих людей мы не тронем. Ну, почти никого. Работы на станции продолжатся. И твоя дочь, Паша, будет жить. Иначе… — Здравствуй, Серёжа, — раздался спокойный, чуть насмешливый голос Бориса, и Павел, внутри которого всё клокотало и рвалось от ярости, бессилия и страха за дочь, почувствовал, что напряжение немного ослабевает. Не совсем, конечно, но ровно настолько, чтобы взять себя в руки и перевести дух. Боря вступил очень вовремя, перехватил нить разговора, подался вперёд, словно ограждая друга от опасности. — Я — Борис Литвинов. Помнишь такого? — Литвинов? — Борьке удалось выбить почву из-под ног Ставицкого, в его голосе отчетливо слышалась растерянность. Он даже начал заикаться. — К-какой Литвинов? — Тот самый Литвинов, Серёжа. Тот самый. Мы, кажется, с тобой с детства знакомы. Ты был таким… трогательным мальчиком, Серёжа… |