Книга Башня. Новый Ковчег 4, страница 137 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Стёпа молча последовал за Егором Санычем. Этот пожилой, сутулый, невзрачный человек заставил его почувствовать себя идиотом, бунтующим подростком. И это было неприятно.

— Терапевтическое отделение у нас здесь, налево, почти сразу. Хирургия дальше. Но я к тебе буду заходить, присматривать, раз отцу обещал. Уколы, капельницы умеешь?

Стёпка кивнул.

— Ну, дальше тебя девочки научат. Главное — желание работать. Работа медбрата — тяжёлая и не всегда приятная. Ну да ты, наверно, знаешь, от отца.

Они шли по бесконечным коридорам — больница занимала весь этаж и по сути ничем не отличалась от других больниц, в которых Стёпка бывал вместе с отцом. Так что он разберётся и Кира найдёт. Наверняка его определили в хирургию, а этот Ковальков как раз оттуда. Как бы спросить? Стёпка открыл рот, но вдруг понял, что спрашивать нельзя — ничего нельзя спрашивать у этого Ковалькова — тот немедленно доложит отцу. Непременно доложит. А отец… Думать об этом было страшно, но факты оставались фактами. Отец примкнул к новому правительству. А новое правительство держит Нику в заложниках. И та бойня на тридцать четвёртом, в которой пострадал Кир, явно связана с Никой, это они с Сашкой уже давно поняли. А значит, у этого врача спрашивать ничего нельзя. Пусть думает, что Стёпка зажравшийся мажор, который просто взбрыкнул и решил досадить отцу таким странным способом.

Егор Саныч довёл его до отдела кадров больницы, где у него забрали все документы, сделали отметку в пропуске (отец действительно распорядился, чтобы у Стёпы остался допуск наверх, и это было очень неплохо), выдали ключи от квартирки, предназначенной для персонала, на пару этажей выше, после чего Ковальков проводил его до терапевтического отделения и передал в руки старшей сестры — суровой женщины исполинских размеров. Она неодобрительно взглянула на Стёпку, видимо, разделяя мнение врача о том, почему сын министра внезапно оказался здесь, быстро провела его по отделению, показав процедурную, перевязочную и прочие служебные помещения, после чего чуть ли не втолкнула в комнату с надписью на двери «сестринская».

Там находились три молоденькие девушки. Одна, смуглая, очень серьёзная, с тёмными блестящими волосами, собранными сзади в тяжёлый пучок, сидела за столом и заполняла какой-то журнал, две другие болтали в углу, весело хихикая. При появлении старшей медсестры они обе испуганно замолчали, застигнутые врасплох.

Та неодобрительно покачала головой.

— Девочки, это наш новый медбрат, Степан Васнецов, завтра на смену заступает. Гуля, покажи ему всё, медикаменты, инструменты, введи в общем в курс дела. А вы, голубушки, чего тут прохлаждаетесь? Работы у вас нет?

— Да мы на минуточку заскочили, Валентина Петровна, — виновато проговорила одна из болтушек, и они с подружкой тут же выскочили из комнаты, успев одарить Стёпку быстрыми любопытными взглядами.

Третья девушка, которая заполняла журнал, тоже внимательно посмотрела на Стёпку, потом на старшую медсестру и кивнула.

— Хорошо, Валентина Петровна, я всё ему покажу. Сейчас температурный журнал только закончу.

Старшая медсестра вышла, оставив Стёпку наедине с этой Гулей, которая снова уткнулась в свои записи, не обращая больше на нового медбрата никакого внимания.

Стёпка смущённо переминался с ноги на ногу, старался не смотреть на девушку, но всё равно смотрел. Скорее всего, она была его старше, может быть, года на два, а то и на три, и он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком перед этой серьёзной, строгой и очень красивой девушкой. Тут же в голову полезли дурацкие мысли о злополучном пятне на ботинке, которое он так и не удосужился оттереть из своего идиотского упрямства. И теперь из-за этого пятна его охватило чувство неловкости. Почему-то казалось, что эта красавица с тонким восточным лицом и большими глубокими глазами этого точно не одобрит.