Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 4»
|
На тумбочке возле кровати лежала папка, забытая медсестрой. Надо бы передать её в регистратуру, но сначала заполнить документы и, — мальчишка дёрнулся, издал последний полузахлёбывающийся всхлип, вытянулся и затих, теперь уже навсегда, — и поставить отметку о смерти. Он взял папку, свернул её в рулон, перед этим мельком кинув взгляд на документы внутри, засунул в карман халата. Заметил лежавший тут же пропуск — его надо тоже приложить к документам. Егор Саныч нагнулся за пропуском, собрался, не глядя, убрать и его в карман, но отчего-то задержался, словно хотел ещё раз напоследок взглянуть в лицо мальчишки, улыбающегося с маленького пластмассового прямоугольника. Впрочем, разглядеть на пропуске Егор Санычу мало что удалось — пропуск был испорчен, залит кровью, видимо, лежал в нагрудном кармане, когда кто-то выстрелил в пацана. Тёмное пятно почти полностью закрыло фотографию, только имя и фамилию можно было прочитать. Веселов Алексей Валерьевич. Но имя Егор Саныч и так знал. Он почти всех их знал, этих мальчишек и девчонок с нижних этажей, с его нижних этажей. Вся их суетная, бестолковая жизнь проходила перед его глазами. Бесконечные шалости, дурацкие и порой опасные игры, драки, потасовки, выяснения отношений, которые постоянно устраивали эти юные и задиристые петухи — сколько их у него побывало, не счесть, с пробитыми головами, сломанными руками, колотыми и резаными ранами, но вот чтобы огнестрел… огнестрел — это уже не пацанские разборки, тут дело серьёзное. Егор Саныч подошёл к уже ненужной капельнице и принялся отсоединять трубку от катетера. Делал он это не торопясь, основательно, вернее, делали руки, а мозг мучительно перебирал в памяти подробности прошедшей операции — по минутам, по секундам. Никаких неправильных действий не было, ошибок тоже, рука нигде не дрогнула — сам Мельников не провёл бы эту операцию лучше, — но он всего лишь хирург, а не господь бог, и не всех, увы, можно спасти. И, тем не менее, каждый раз, переживая очередную неудачу, Егор Саныча одолевали сомнения: а правильный ли шаг он сделал, когда внезапно решил вернуться в хирургию, после стольких-то лет перерыва. Может быть, стоило оставить всё как есть, он уже не мальчик, да и отсутствие практики сказывается. Но когда в Башне пару месяцев назад приостановили этот чертов Закон, мысли о возвращении в профессию стали приходить к нему всё чаще и чаще. Скорее всего, эти мысли так бы и остались просто мыслями, вялым, непонятным желанием, если бы не Савельев и не та безвыходная ситуация, которые заставили его снова взять в руки скальпель. Именно после того случая он вдруг осознал, что может — ещё может. А раз может, значит, должен. Хотя бы попробовать. Как он трясся — как мальчишка, едва окончивший ординатуру, — когда пришёл к Мельникову. На поклон пришёл, понимая, что Олег вправе ему отказать: и по причине потери опыта, и по другой причине, которую оба они, и он сам, и Мельников, хорошо помнили, хотя и никогда не поминали вслух. Но Олег не отказал, направил в больницу на сто восьмой, не самую лучшую, но Егор Саныч и этому был рад. Люди везде одинаковые, всем помощь нужна, и он с готовностью и энтузиазмом неофита принялся за работу. Помогал. Когда удавалось — спасал. Сегодня вот — не смог… |