Книга Башня. Новый Ковчег 5, страница 159 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Не волнуйтесь, Виталий Сергеевич. Не волнуйтесь. Что ж вы так разнервничались? Водички может быть? — Сергей потянулся к стоявшему на столе графину с водой.

— Н-нет, то есть да… если можно.

Ставицкий, улыбаясь, налил в стакан воды и протянул Васильеву. Смотрел, как тот жадно, не отрываясь, пьёт.

— Но ведь вы же понимаете, что скрывали от народа альтернативный источник энергии?

— Но, мы… я… там же секретный протокол… я подписывал соглашение о неразглашении, — красивый подбородок Васильева, крупный, с ямочкой посредине, задрожал. Нижняя губа чуть оттопырилась, расползлась. — Я политикой не интересуюсь… я не знал, что это заговор. И нас туда направили по приказу Савельева, а он Глава Совета… был Главой Совета. А теперь вы, вы…

— Называйте меня господин Верховный правитель.

— Господин Верховный правитель, я же не знал, — в голубых глазах Васильева показались слёзы. Он опустил голову и пробормотал, едва слышно. — Я не знал, господин Верховный правитель.

Сергей приподнялся со своего места. Обошёл стол, встал у книжного шкафа, делая вид, что разглядывает корешки книг. На Васильева он не смотрел, но спиной чувствовал страх этого крупного красивого мужчины, расходящийся во все стороны сильными пульсирующими волнами. Наконец он обернулся.

— Видите ли, Виталий Сергеевич, незнание закона не освобождает от ответственности. И формально вы, как и все остальные, кто сейчас находится ниже нулевого уровня, преступники. Потому что никто не имеет права скрывать от народа такие вещи. Но, — Сергей выдержал небольшую паузу. — Но нельзя отрицать и того, что оступившийся человек может искренне осознать свою вину и чистосердечно раскаяться.

— Я раскаиваюсь, господин Верховный правитель, — тут же торопливо сказал Васильев. — Я чистосердечно раскаиваюсь. Я… когда военные пришли, уже тогда был готов остановить работы, я…

— Конечно, Виталий Сергеевич, конечно. Не горячитесь. Вы оказались игрушкой в чужих руках. В преступных руках. Савельев и Руфимов втянули вас в это дело практически против вашей воли. И оба эти человека, да-да, я говорю и о Руфимове в том числе, будут переданы в руки правосудия. Что касается остальных… тут мы будем рассматривать каждый случай отдельно. Мы будем очень внимательно изучать, кто стоял у истоков этого заговора, а кто, подобно вам, был втянут в него насильно. Я правильно понимаю, что вас именно втянули?

Васильев энергично закивал головой.

— Ну, видите. Мы во всем разобрались. Я же не идиот и не тиран. И я прекрасно понимаю всю важность того, что сейчас происходит на станции. А если я чего и не знаю, вы же мне объясните, Виталий Сергеевич? Поможете разобраться в технических нюансах, в которых я, увы, не силен.

Васильев снова затряс головой. В голубых глазах засквозило облегчение, и даже черты лица стали мягче.

— Конечно, господин Верховный правитель, я сделаю всё, что в моих силах.

— Вот и славно. Как хорошо, когда люди понимают друг друга. Со своей стороны, я очень заинтересован в компетентных инженерах. Тем более, что пока я так и не смог подобрать кандидата на должность министра энергетики. И не буду скрывать, на сегодняшний момент, именно вы кажетесь мне наиболее удачной кандидатурой. И мне было бы очень неприятно думать, что вы что-то скрываете или, упаси бог, имеете какое-то поручение от Савельева. Политического толка. Может быть, Павел Григорьевич просил вас с кем-то встретиться? Что-то передать? Упоминал какие-то имена… Фамилия Долинин вам ни о чём не говорит?