Книга Башня. Новый Ковчег 6, страница 63 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Елена Арсеньевна, а ведь Боря меня не узнал. Боря, это же я! Я…

Она ещё не договорила, как он догадался и сам — узнавание пришло резко, вдруг, накрыло его полностью.

— Лика?

Наверно, он выглядел нелепо, потому что она расхохоталась. Чуть запрокинула голову, блеснула жемчужно-белыми зубками.

— Неужели я так изменилась? Ну же, Боря! — она положила свою ладонь на его руку, коснулась мягко, как нежная кошка. Заглянула ему в глаза, внимательно, словно что-то искала в них. — Конечно, это я, Лика. Только…

Она сделала небольшую паузу.

— Только не надо больше звать меня Ликой. Это детское имя, а я сейчас предпочитаю полное — Анжелика.

Борис так и не понял тогда, была ли та встреча в ресторане случайностью, или она была подстроена, да, если честно, ему было всё равно. В постели они оказались в тот же вечер — и это было его ошибкой. Очарованный её красотой и усыпленный её рассуждениями о свободе нравов (Анжелика была замужем, но сразу дала ему понять, что муж в её жизни — существо сугубо номинальное), он напрочь забыл те детские, некрасивые сцены с заламыванием рук и обещаниями убить себя, которые Анжелика (то есть тогда ещё просто девочка Лика) закатывала ему в школе. Он забыл её страстную, болезненную влюблённость, вернее, он всего этого и не помнил, не придавал значения, потому что — чего там помнить? Подростковые поцелуи на уединённой скамейке в парке? Его неловкие попытки залезть ей под одежду? Мальчишеские обещания, которым грош цена?

И вот спустя десять лет он вляпался во всё это дерьмо снова.

Сам Борис посчитал их связь обычной интрижкой двух взрослых самостоятельных людей. Переспали, получили удовольствие — все довольны. Он бы может даже растянул удовольствие ещё на пару месяцев, всё-таки Анжелика была красивая баба, а красивых Борис всегда любил, если бы совершенно случайно не выяснил, кто же муж его новой любовницы. Мужем оказался Смирнитский Лев Евгеньевич, тогдашний глава административного сектора, в команду которого Борис стремился попасть всеми правдами и неправдами, и связь с женой Льва Евгеньевича была скорее опасной, чем выгодной. Хорошенько всё прикинув, Борис сдал назад, постарался соскочить, аккуратно разорвать ненужные ему отношения с Анжеликой, расстаться друзьями. Не получилось.

Она продолжала приходить к нему сама, то признавалась в любви, то устраивала сцены, то вываливала на него тайны своего мужа — за господином Смирнитским числились грязные делишки, собственно, тайная наркосеть была его персональным изобретением. Борису, ещё неискушенному в подобным махинациях, уже тогда хватало ума, чтобы понять: от таких знаний лучше держаться подальше. Но эти знания ему в итоге и помогли. Не расправиться со Смирнитским — боже упаси (Боря Литвинов спустя пару лет самостоятельно войдёт в команду главы административном сектора, станет его правой рукой — никому Лев Евгеньевич не будет доверять так, как ему — и сменит его на посту, когда Смирнитский, к тому времени уже тяжело больной, уйдёт в отставку), а разорвать отношения с надоевшей любовницей.

Ту сцену Борис вспоминать не любил. Она была пошлой, отдавала дешёвой мыльной оперой, в которой оба они — и он сам, и Анжелика — играли картонные роли, произносили бездарные реплики, которые были словно написаны пьяным сценаристом, и, если бы Борису кто-нибудь сказал, что он будет участвовать в подобном, он бы рассмеялся тому человеку прямо в лицо. Анжелика плакала, уговаривала, угрожала. Борис защищался и в ответ на её угрозы повёл себя не самым красивым образом: пообещал рассказать её мужу о том, как она слила ему все его тайны. Всё закончилось тем, что Анжелика выдвинула абсолютно идиотский аргумент, придуманный, видимо, на ходу — какую-то глупость про беременность, — во что Борис, разумеется, не поверил.