Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 46 – Ольга Скляренко

Он схватил её, закрыл ящик, сделал несколько шагов к выходу и тут же замер.

— Саш, ты где? — мелодичный голос Оленьки, идущий откуда-то из глубины квартиры, просто пригвоздил его к полу.

И что делать? Мысли заметались в голове, просчитывая все варианты. Куда деть тетрадь? Не в штаны же её запихивать? Чёрт, как глупо-то…

— Саша! — голос приближался. Саша услышал шаги…

На раздумья не было времени. Его взгляд, тревожно бегающий по гостиной, остановился на глобус-баре — несуразном предмете, в котором Рябинин хранил свой элитный алкоголь. Повинуясь скорее какому-то инстинкту, нежели разуму, Сашка быстро приоткрыл его и сунул туда тетрадку, стараясь запихнуть её поглубже, чтобы не бросалась в глаза, спрятать среди бутылок.

— Я иду! — Саша опустил крышку, услышав характерный щелчок, и почти бегом рванул в коридор. — Я тут…

— Ну, где ты там ходишь? — Оленька озадаченно смотрела на него своими пустыми кукольными глазами.

— Да я так, извини, — Сашка обнял её, пряча глаза, боясь, что она поймет по его лицу. — Просто, скучно было в комнате сидеть… Может, давай ещё…

— Ну, ты чего? Не успеем же. Мама скоро придёт. Да и мне надо себя в порядок привести. Не сердись.

Дверь квартиры Рябининых закрылась за Сашкиной спиной.

Сашка машинально сделал несколько шагов по коридору и остановился. Что он наделал? Что? Столько усилий, и вся зря. Тетрадь просто переместилась из секретера в глобус-бар, и что теперь надо предпринять, чтоб извлечь её оттуда, Сашка не имел ни малейшего представления.

На КПП его уже поджидали Вера и Марк. Стояли чуть поодаль от будки и о чём-то спорили. Марк волновался, размахивал руками, Вера же, напротив, была неподвижна, глядела на своего парня, упрямо выпятив подбородок, и что-то ему выговаривала — твёрдо и сурово. Сейчас Вера Ледовская чем-то неуловимо напоминала Анну Константиновну, наверно, своей надменностью и строгостью.

При мысли об Анне Константиновне приподнявшееся было настроение Кира опять просело. Он вспомнил про утренний конфуз и почувствовал, что краснеет.

Вообще-то он всё сделал правильно. Сказано ему было — ставить по утрам капельницу Павлу Григорьевичу, вот он и шёл её ставить. Откуда ж ему было знать, что они там… вдвоём… Им лет-то вообще сколько!

Но прав он был или неправ, а от Анны Константиновны ему попало здорово. И за то, что его не учили стучаться (можно подумать, они тут в больнице ко всем пациентам со стуком входят), и за то, что раскокал флакон с лекарством. Отчитала его как мальчишку, а у самой даже голос не дрогнул, словно, это не Кир их застал целующимися, а наоборот, и потом, как будто ничего не произошло, отправила ставить капельницу Савельеву.

— Анна Константиновна, — после слов о капельнице он почти взмолился — идти туда, к Павлу Григорьевичу, ему совсем не хотелось.

— Что Анна Константиновна? — она вопросительно вскинула бровь. — Что-то в твоих обязанностях изменилось, Кирилл?

Пришлось тащиться к Савельеву и, пока он там ставил эту чёртовую капельницу, выдерживать на себе весёлый и наглый взгляд зелёных глаз Литвинова, из которых так и рвался наружу смех. Впрочем, они даже не сочли своим долгом сдерживаться — расхохотались в голос, за ним даже дверь не успела захлопнуться.

Кир отогнал от себя мысли об этих двух, думать о них — только настроение себе портить, вот ещё, много чести, и в голове возник более приятный образ. Ника.