Книга Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства, страница 59 – Кристен Перрин

– Верно, но вела себя почти так. И ты ведь знаешь, из-за чего. Вряд ли сейчас что-то изменилось.

Фиона Спарроу, мать Эмили, всегда была настоящей красавицей и при этом следовала традициям. Она многого ожидала от дочери. Отец Эмили был членом городского совета. В общем, идеальная семья, на которую все хотели произвести впечатление.

Старшая сестра Эмили в пятнадцать лет сбежала в Лондон, и ее имя никогда больше не произносили в доме. С Эмили обращались как с единственным ребенком, но трещина, которую оставила ее сестра, означала, что Фионе еще более страстно хотелось добиться успеха с Эмили, раз со старшей дочерью она потерпела неудачу. Фиона контролировала каждый шаг Эмили, выбирала для нее одежду и наряжала как живую куклу.

Даже в темноте я заметила, что Эмили до сих пор носит туфли на каблуке, как у матери, и чулки со швом сзади, каких теперь уже не сыщешь в магазине. Я была в брюках-дудочках и чувствовала себя модницей, потому что нашла ткань в клетку (подкладку от дождевика с распродажи) и сшила их по фото в журнале. Мне помогала мама, и мы много смеялись, когда резали плащ на куски, чтобы сделать из него брюки в стиле Одри Хепберн.

Вдруг Эмили посмотрела на меня, как будто прочла мои мысли, и это было немного пугающе.

Я вспомнила, как нам было по десять лет и я решила заскочить к Эмили. Тогда наша дружба была такой простой. Летом мы делали тарзанку над рекой Димбер, а в августе объедались ежевикой. Мы верили, что дикие кролики, выскакивающие из живых изгородей, умеют говорить и что мы можем приручить их. А Эмили всегда придумывала самые лучшие игры, фонтанируя идеями.

Наверное, в определенном смысле именно я сняла с Эмили все маски, слой за слоем. Может, она винит меня в этом?

В тот день их входная дверь была распахнута настежь, чтобы поймать хоть намек на ветер в удушливом летнем зное. Эмили держала на голове книги, как будто училась в выпускном классе, и при этом пыталась расставить чашки, но недостаточно тихо, по мнению Фионы. Слова Фионы разнеслись по комнате с громким шипением:

– Если ты не способна делать даже такие элементарные вещи, в тебя никто не влюбится! Ты навсегда застрянешь в Касл-Нолле, в этой жизни! Ты красива, Эмили, пока все не испортишь, открыв рот. Красота – твоя единственная валюта, потому что все остальное в тебе заурядно. Ты должна научиться использовать свою внешность, чтобы не опозорить семью.

Чашка снова звякнула, потому что у Эмили слишком тряслись руки.

Фиона смахнула со стола весь чайный сервиз, и он разбился об стену, засыпав пол осколками. А Эмили просто молча сидела и смотрела.

– До конца дня будешь склеивать чашки и размышлять о своей неуклюжести, – прорычала Фиона. – Мужчины из приличных семей не женятся на нескладных девицах. С такими манерами ты и Фойла не завлечешь, не говоря уже о Грейвсдауне.

Эмили опустилась на колени и начала подбирать осколки. Меня затопило негодование, и я сжала кулаки. Фиона сидела ко мне спиной, но Эмили стрельнула глазами в мою сторону. Ей было больно и стыдно, а потом на ее лице появилась злая решимость. Она почти незаметно покачала головой, как бы говоря: «Не смей вмешиваться, Фрэнсис».

И я не стала.

Но после того случая Эмили начала предлагать все более мрачные и опасные игры. Не сразу, постепенно, и сперва это даже захватывало. Когда мы были подростками, Эмили выдумывала лучшие страшилки, мы вызывали призраков или занимались черной магией. Шпионили за жителями городка и сплетничали, узнавая их тайны, пусть и наполовину выдуманные. Но никому не причиняли зла и не обижали друг друга.