Книга Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства, страница 75 – Кристен Перрин

Я вглядываюсь в полосу деревьев и вижу маленькую полянку. Представляю, как Эмили и Уолт курят, сидя на греческих развалинах, а Эмили подшучивает над Фрэнсис, потому что та еще девственница.

Была ли Эмили в самом деле беременна от Форда? Но ведь… замуж за него вышла Фрэнсис. И у Форда не было детей, кроме племянника. По крайней мере, детей, которых он признал. Нас с мамой включили в завещание, потому что мамин отец был братом Фрэнсис. У нас нет кровного родства с Грейвсдаунами, мы связаны с ними только через Фрэнсис. Я испытываю искушение задержаться в этой солнечной комнате и почитать дневник, но слышу голоса из библиотеки. Видимо, приехал детектив Крейн и допрашивает Саксона.

Я нахожу взглядом вдалеке фермерский домик. Он стоит в долине, за небольшим каменным мостом через реку Димбер. Выглядит он как с открытки или из зачарованного сна. Колесо водяной мельницы на самом деле крутится, а от реки отведен канал в большой пруд, почти полностью огибающий дом, так что тот словно стоит на острове. Я пытаюсь представить, каким дом был тем вечером, когда Уолт (мистер Гордон) ударил Эмили по лицу, а Фрэнсис в панике выстрелила из револьвера, найденного в кармане пальто.

Связано ли исчезновение Эмили с теми событиями или это отдельная загадка, которая невольно меня затянула? Или я просто теряю время зря и в итоге лишусь наследства? Прошло всего два дня после убийства тети Фрэнсис, но мне уже кажется, что передо мной поставили непосильную задачу и ее не решить за оставшееся время.

Возвращаюсь в оранжерею, соединенную с большой кухней. По стеклянной стене карабкается жасмин, а воздух наполнен ароматом апельсиновых деревьев в кадках. Такое впечатление, будто здесь собраны все мыслимые растения и за всеми хорошо ухаживают и поливают.

Интересно, кто поливает растения после смерти тети Фрэнсис? Доступ в дом есть у Бет и Арчи, и я решаю еще раз поговорить с Арчи, посмотрим, что он скажет. Открываю дверь в выбеленной боковой стене оранжереи, думая, что та ведет наружу.

Но я попадаю в темную и, надо сказать, вонючую кладовку. Как и все в доме, она слишком огромная. У одной стены – плащи и резиновые сапоги, у другой – сложенные друг на друга чемоданы и сундуки, хотя в тусклом свете их трудно разглядеть. Здесь нет окна, только мутное витражное стекло другой двери пропускает слабый свет. Я представляю этот вход глазами Фрэнсис – должно быть, это тот самый черный вход, через который Саксон провел ее в первый вечер, когда она пришла в Грейвсдаун-холл.

Через секунду я узнаю один сундук, который сама отправила из подвала дома в Челси. Узнаю его по рисунку мелом на боку – две пальмы, пересекающиеся на фоне синего неба, их зеленые листья почти выцвели и слились с черной кожей старого сундука. Я нарисовала их, когда мне было семь.

Сундук выглядит гораздо хуже, чем в Челси. Может, его испортила грузовая компания, но его почти расплющило, а из трещины в боку торчит старая черная ткань. Сверху прилеплен счет за перевозку. Наверное, тетя Фрэнсис сделала копию и положила ее в мою тощую папку. Я смотрю на свое имя и подпись внизу, и замечаю, что тетя Фрэнсис дописала кое-что своим замысловатым почерком.

В голове у меня что-то щелкает, и учащается сердцебиение.

«Но дочери – ключ к правосудию, найди одну нужную и не отпускай от себя».