Книга Миллион оттенков желтого, страница 103 – Елена Логунова

Крякнул молчаливый Пичугин-Бенуа.

— А вы, Петр Анатольевич, ничего не хотите вернуть? — спросила я его.

— Например?

— Например, картину кисти художника Кружкина — тот самый «Портрет прекрасной дамы с котом и игрушками»? Он бесследно пропал из Худмузы.

— А я при чем? — похоже, искренне удивился Пичугин-Бенуа. И наконец-то разговорился — видно, тема была затронута интересная. — Я картины покупаю, а не краду. Тот портрет приобретать даже не собирался, он не в моем вкусе.

Громко фыркнула Ирка.

— Я из местных художников выделяю Романюка, — сообщил коллекционер. — Вот это мощь, объем, колорит!

— Да, взять хотя бы зад носорога крупным планом, — поддакнула я и, глянув на Ирку, покачала головой: не дискутируем, мол, ни к чему это. — Что ж, если местонахождение пропавшей картины вам неизвестно, у меня все.

— Очень интересная история, — похвалил Амбарцумов. — Надо полагать, она ляжет в основу нового детектива?

Я услышала в его голосе плохо скрытое беспокойство и не отказала себе в удовольствии понервировать господина:

— Не исключено.

— Спасибо большое, Елена, дальше я сама, — сказала Федоскина, увидев, что я встаю из-за стола, и обратилась к гостям: — Что ж, перейдем к делу. Я готова выслушать ваше предложение, но в свете открывшихся обстоятельств оно должно быть действительно выгодным, если мы не хотим предать все случившееся широкой огласке.

— Знаете, в чем особая прелесть детективного романа? — приостановившись на пороге, как бы риторически вопросила я. — Можно оговориться, что персонажи и события выдуманные. Но описать историю так, что все поймут — она реальна.

— И кто-то окажется в… заднице носорога! — припечатала Ирка, и мы вышли из гостиной.

В коридоре подруга вернула Шахнозе поднос и фартук, сунула в сумку тетушкину коробку, и мы ушли.

Уже стемнело, на улице было темно и тихо. Такси пришлось подождать.

— Знаешь, когда мы мчались сюда, я боялась, что эти ушлые деятели-совладельцы навяжут нашей Федоскиной невыгодное соглашение, — призналась Ирка, поглядывая на светящиеся окна генеральской квартиры. — А теперь всерьез опасаюсь, что компаньоны сами останутся без штанов.

Я отметила, что подруга назвала Галину Андреевну «нашей», и согласилась:

— Стальные питерские бабки — это сила. Особенно когда их больше одной.

— Ну что? Все выяснили? — оглянулся на нас разрумянившийся Архипов.

Тетушка тоже поила гостей чаем, правда, не с пахлавой, а со вчерашним тортиком имени Г. А. Федоскиной и несущественными остатками вишневого пирога.

— Остался только один вопрос: где мой портрет? — меткими пинками сбрасывая лоферы под обувницу, доложила Ирка.

— Вообще-то это единственный вопрос, который и нужно было прояснить, — желчно молвил Кружкин. — Я просил, вы обещали…

Наш друг Василий тоже сидел за столом, но, в отличие от нашего друга Вадика, вид имел нерадостный.

— Отрицательный результат — тоже результат. — Я скинула туфли, повесила курточку и прошла в комнату.

Хваленой пахлавы в гостях у генеральши мне не досталось — я была слишком занята собственным монологом и реакцией на него публики, чтобы отвлекаться на дегустацию выпечки.

— Руки! — строго сказала тетя Ида, и я на полпути вильнула к раковине.

Заодно вспомнила, что у нас есть еще один непроясненный вопрос:

— Вася, откуда у тебя царапины на руке?