Книга Миллион оттенков желтого, страница 82 – Елена Логунова

— И кто же это был?

— Так хахаль же, кто еще! У нас тут, кроме художника, мужиков нет…

Громко, с сердитым намеком кашлянул Леонид Игнатьевич.

— Ты не в счет, — отмахнулась от него супруга и снова повернулась ко мне. — Разве что у вашей соседки сын взрослый, но он нашей лестницей не пользуется, через парадную ходит.

— Можно все-таки про хахаля поподробнее? — Я начала терять терпение.

— А что подробнее? Мужик. Взрослый. Скатился с лестницы, бежал прямо в дверь, но увидел, что там я стою, и вроде как оробел.

— Так вы ж с галошей тракторной в руке стояли, — ехидно напомнила незаметно подобравшаяся к нам Ирка. — Я б тоже оробела.

— Вот и робей, — кивнула бабка. — А я его и вправду строго спросила: «Ты кто такой? Чего тут шастаешь?»

— Вот это правильно, — одобрила я. — Нечего тут шастать.

— А то шастают тут всякие, а потом галоши пропадают, — в режиме «реплика в сторону» язвительно нашептала неугомонная Ирка.

Я поспешила заглушить ее вопросом:

— И что он вам ответил?

— Хахаль-то? — Бабка тоже все никак не могла успокоиться. — Да то и ответил: ищу, мол, женщину. Вот такую, такую и такую. — Она руками в воздухе показала Иркины габариты — рост, объем груди и ширину бедер. Напоследок нарисовала нисходящие завитушки от ушей и добавила: — С вот такими рыжими волосами.

— С каштановыми! — заспорила Ирка.

Я бросила на нее укоризненный взор. Лаконичное описание и особенно сопровождавший его сурдоперевод позволяли безошибочно опознать искомую женщину. Неизвестный определенно спрашивал именно ее — мою дорогую подругу.

— И что вы ответили? — спросила я бабку.

— Да я-то ничего не ответила, а вот ваша фифа радостно ахнула и защебетала: «Мон ами, вам наша Ирочка нужна? Так она сейчас не здесь проживает, вам бы ее в другом месте поискать!»

— Наша фифа — это Марфинька? — легко догадалась Ирка.

Татьяна Викторовна очень похоже передразнила нашу гранд-мадам. Опять же, кому еще незнакомый подозрительный мужчина был бы сразу «мон ами», как не нашей неисправимой кокетке.

— И она сказала ему мой новый адрес? — Подруга грозно нависла над бабкой.

— Почем я знаю? Он к ней во двор вышел, а я калоши вытряхнула и в дом вернулась… Леня, стой! — Бабка оборвала рассказ на полуслове и поспешила прочь от нас, упрекая-причитая: — Старый дурень, куда прешь ковер в одиночку, он же тяжелый, а у тебя грыжа, да постой ты, я помогу!

Она нагнала волокущего ковер супруга у крыльца, и в подъезд они ввалились в гибкой сцепке: дедка — репка — бабка. Только вместо гигантского корнеплода был скрученный ковер.

— Что за хахаль? — Проводив взглядом пару пенсионеров, я оглянулась на Ирку.

— Должно быть, тот грузин из ресторана, — вздохнула она.

— Как бы он узнал, что ты квартируешь у тетушки?

— Загадка, — пожала плечами подруга.

В подъезде хлопнула дверь — пенсионеры закрылись в своей квартире.

— Пойдем. — Ирка первой пошла к крыльцу. — Я есть хочу, а на голодный желудок плохо думается.

— Мойте руки и садитесь за стол! Рассольник еще горячий, а жаркое я сейчас подогрею. — Тетя Ида застучала кастрюльными крышками.

На звон литавров сразу прискакал кот, загарцевал под ногами, рискуя лапами и длинным пушистым хвостом.

— Я буду только жаркое, пусть греется, вернусь через минуту! — предупредила я и вознеслась прямиком в светлицу, а через минуту спустилась обратно — сразу на первый этаж.