Книга Брошки с Блошки, страница 84 – Елена Логунова

Уоррен, увидев наших бравых старушек, замер и начал озираться, словно голливудские гангстерши явились непосредственно по его американскую душу. При этом он бормотал:

– Синема? Продакшен?

Искал, стало быть, съемочную группу.

Неанглоязычная Ирка встревожилась:

– Ты голодный, что ли? Продукты нужны?

Рядом с нашей Ириной Иннокентьевной никто не должен оставаться голодным. Это ее бзик – до отвала накормить всех в ближнем радиусе.

– Он подумал, тут снимают кино, – объяснила я. И воспользовалась случаем добавить предстоящей прогулке культурно-исторической ценности. – Почти угадал, вон та возрастная красотка, которая на своих двоих, была актрисой. Снималась в культовом кино – первом советском фильме-катастрофе.

– А та, что на колесах, работала в секретном бюро и конструировала атомные подводные лодки! – сдала тетушку Ирка.

– Вау! – Наш заокеанский приятель почтительно поклонился важным «мадамам».

Марфинька, которой сегодня, по ее собственным ощущениям, было лет на тридцать меньше, чем в паспорте (тетушку она снова называла Люсей, Ирку – Верочкой, а меня вообще никак), при виде импортного галантного кавалера заулыбалась во все тридцать два вставных зуба.

Мы всех перезнакомили, и тот факт, что Уоррен – всамделишный американец, добавил восторженной Марфиньке ликования. Она сияла, предвкушая предстоящую прогулку. Наташик – в аналогичном предвкушении – несколько скис. Видно, понял, что нелегко ему придется.

Тетушка, уяснив, что дальше ее кресло покатит интурист, немного огорчилась. Как человек, привыкший иметь высший допуск к секретам, она чувствовала себя обиженной тем, что не окажется в центре событий. Но ее военная дисциплина никуда не делась, поэтому тетя выслушала мои инструкции и безропотно осталась за старшую.

Мы с Иркой проводили умиленными взглядами колоритную троицу, путь которой по переполненному Невскому легко можно было отследить по образующемуся коридору замирающих зевак, громким возгласам и щелчкам камер.

Потом с ускорением пересекли проспект на мигающий зеленый, свернули на канал Грибоедова и заспешили к дому Марфиньки короткими перебежками от здания к зданию, периодически распластываясь по фасадам в попытке спрятаться среди декоративных элементов. Должно быть, это выглядело подозрительно, как будто мы тоже снимались в кино – про шпионов, но никак нельзя было допустить, чтобы Светочка, если она посмотрит в окно, нас заметила.

Хоронясь, таясь и поминутно цыкая друг на друга за неизбежно производимые шумы, мы с Иркой добрались до нужной парадной. Спрятались в том самом закутке под лестницей, где атакованная грабителем Марфинька врубилась и без того слабой головушкой в крепкий железный ящик для почты.

Я даже попыталась определить, какая из вмятин на нем оставлена Марфинькой, но не сумела. Вид у ящика, пережившего крах советской империи – а может, еще и царской, был такой, словно в него неоднократно попадали разные снаряды.

Да-а, в старом питерском доме любая вещь может поведать интереснейшие истории…

Ждали мы, переминаясь с ноги на ногу, минут двадцать. Было тихо и скучно. Хорошо хоть, не темно: сквозь витражное окно над дверью солнце щедро насыпало в подъезд разноцветных зайчиков. Периодически выглядывая из-под лестницы, я ловила их лицом и жмурилась.

– А если мы опоздали и он уже прошел? – встревоженно нашептала мне Ирка.