Книга Маска, я вас знаю!, страница 73 – Елена Логунова

– Мы не спросили, какой у него был багаж, – вспомнила я.

– Полиция спросит, – успокоила меня подруга. – Звони Сереге, обрадуй его. Мы ему свидетеля нашли, надо же, как повезло, удачно мы зашли…

– Я бы так не сказала, – пробормотала я, поскольку мы как раз свернули в наш двор – и не особо удачно: под псевдодеревом стояла, скрестив на груди руки, Лосева.

– Вы двое! – При виде нас она расплела верхние конечности и вытянула правую руку, устремив на нас указательный палец. – От вас одни неприятности!

– Не одни, – возразила я, подходя ближе.

– От нас много разных неприятностей, – по-своему поддакнула Ирка.

Маринка, не опуская руки, повернула корпус, как танк – башню, и наставила указующий перст на джип:

– Живо уберите это, а то «Скорая» к подъезду не проедет!

– «Скорая»? К кому? – встревожилась я.

– К Татьяне Васильевне, у нее снова приступ случился – давление, – устало объяснила управдомша. – Хорошо, Ольга как раз приехала мать навестить, она и вызвала. Теперь точно увезет тетю Таню к себе в прерии.

Ольга – единственная дочь нашей старой соседки-учительницы, они с мужем живут в собственном доме в коттеджном поселке далеко за городом, на каком-то полукурортном хуторе. «Там свежий воздух, простор, тишина – как на кладбище», – говорит по секрету от дочери Татьяна Васильевна, которая упорно не хочет «выпиливаться» из активной жизни в городе. А Ольга в прошлый раз, когда у ее несговорчивой матушки случился приступ, громогласно и публично заявила: «Запомни, мама: свалишься снова – сюда уже не вернешься, из больнички поедешь прямиком к нам на хутор как миленькая!».

Эту угрозу весь двор слышал. Неудивительно, что сейчас соседи на балконы высыпали и в окна свесились – провожать Татьяну Васильевну практически в последний путь.

Ирка переставила свою машину, вернулась к нам с Маринкой, и тут же во двор заехала «Скорая». Мы постояли и подождали – всего минут через пять из подъезда под белы руки вывели Татьяну Васильевну. Неохотно продвигаясь к «Скорой», она беспомощно озиралась и лепетала:

– Оль, ну что ты… Зачем… Я и так никуда сейчас… Лето же, отпуск…

Ольга, осторожно, но непреклонно подпихивая мать в сторону машины медиков, сердито фыркнула:

– Всё, отработала ты своё, мама! Закрыли эту тему. Больше никакой школы.

Зрители наблюдали за происходящим в сочувственном молчании. Бессмысленно спорить с любящей дочерью – Татьяне Васильевне за семьдесят, давно пора на пенсию. С другой стороны, имелось подозрение, что тихая жизнь на покое доконает старушку учительницу быстрее, чем затянувшиеся труды на ниве просвещения. Это же как с бегом на длинные дистанции: нельзя резко останавливаться, даже после окончательного финиша надо двигаться, замедляясь постепенно.

Больную поместили в машину.

– Я следом на своей! – крикнула дочь.

Мы посторонились, пропуская Ольгу к ее «Тойоте».

– Нельзя маму тут оставлять, – мимоходом пожаловалась она, открыла машину, тяжело плюхнулась на водительское сиденье и вздохнула. – Смотреть за ней надо. «Я, Олечка, вообще ничего такого: на жару не выходила, новости по телевизору не смотрела, дома была, чай пила»! – передразнила она матушку. – А с чего приступ такой тогда?

Она захлопнула дверцу и выехала со двора вслед за осторожно выруливающей «Скорой».

– А это смотря какой чай, между прочим, – первым подал голос со своего балкона Максим Иванович, традиционно уже поддатый. – Ежели, к примеру, залить кипяточком настойку боярышника на спирту, то чаёк будет ароматный и вкусный, но давление зело понижающий…