Книга Маска, я вас знаю!, страница 86 – Елена Логунова

– Опыт – лучший учитель! – важно молвил дядя Боря.

– Лучший учитель – ремень! – парировала Маринка. – Вот я вашему отцу расскажу об этой научной деятельности, он вам выдаст рецензию – каждому эспериментатору по пятой точке персонально!

Окно квартиры Челышевых плотно закрылось.

– Поганцы, – вздохнула управдомша.

– Но смышленые! – добавил Трошин.

– Очень смышленые, – согласилась Маринка и пожаловалась мне, поскольку дядя Боря явно принял сторону поганцев. – В прошлый раз они мало бумаги набрали, так теперь специально дождались, пока во все почтовые ящики квитанции положат. – Она похлопала ладонью по крышке своей корзинки. – Ровно двадцать четыре бумажных шарика собрала, четко по числу квартир! Все одинаковые по размеру и фактуре, чистоту эксперимента идеально соблюли, не подкопаешься!

– Мел бы еще стереть. – Я кивнула на смущающий меня контур. – Как-то пугающе выглядит.

– Сам сотрется, – отмахнулась Маринка и посторонилась, позволяя сойти по ступенькам крыльца женщине в черном.

Это была Алина Золотухина, но как она изменилась! Я даже не сразу узнала ее. Куда девались модные наряды, парикмахерские локоны, броский макияж, дерзкий взор и горделивая поступь? С крыльца сошла понурая неухоженная женщина в мешковатом темном платье. Прошелестела приветствие, сходила к мусорным бакам, вернулась, шаркая тапками, как старуха, и не поднимая глаз.

Мы молча проводили ее взглядами.

– Видала, вдова Золотухина остригла волосы? – нашептала мне Маринка, когда Алина скрылась в своем подъезде.

– И посыпала голову пеплом, – пробормотала я, впечатленная произошедшими с красавицей переменами.

– Страдает! – одобрил Трошин и, докурив, уронил во двор бычок.

– Дядя Боря, имейте совесть, хоть вы-то не берите пример с тети Светы! – возмутилась управдомша и коршуном ринулась на тлеющий на асфальте окурок.

Держа его двумя пальцами и выразительно кривясь, она понесла свою добычу к мусорке и пожаловалась:

– А Золотухина кучу бумаги выбросила, лучше бы этим нашим экспериментаторам отдала! Или в пункт сбора вторсырья отнесла, там бы ее переработали, а так просто сожгут. Что за люди, никакой культуры обращения с отходами! – Она поставила на асфальт свою корзину и позвала меня: – Лен, помоги!

Я неохотно приблизилась, заглянула в контейнер.

– Давай хотя бы то, что сверху – тетради эти, папки, что тут еще? – переложим туда. – Маринка кивнула на один из трех сетчатых ящиков с табличками-пиктограммами: для стекла, для пластика, для бумаги.

Отказаться было неловко, еще подумают, что у меня тоже никакой культуры обращения с отходами! Я покорно вытянула из контейнера пару увесистых картонных папок с матерчатыми завязками.

– Что это такое вообще?

– Архив Петра, думаю.

– Что за архив? И какого Петра?

По старорежимному виду папок запросто можно было предположить, что речь о царе Петре Первом.

Лосева нервно хохотнула.

– А ты никогда не бывала у Золотухиных? Я как-то заходила по вопросу дополнительного финансирования… ну это тут ни при чем. И Петр меня принял в своем кабинете.

В четыре руки мы сноровисто выбрали из контейнера и перегрузили в специальный ящик примерно пуд макулатуры.

– У него был кабинет? – удивилась я.

У Золотухиных трешка. Просторная, с высокими потолками, двумя балконами и тремя кладовками, но все же не дворец.