Книга Синдром звездочета, страница 29 – Елена Логунова

— Я понимаю, не волнуйтесь. — Нервничающую даму хотелось успокоить.

— …но в частном порядке, конечно, все желающие… В общем, похороны будут завтра. А что касается прощания, то теперь, вы знаете, из морга везут прямиком на кладбище, так что это все уже там… Но мне сказали, что можно подойти к четырнадцати часам по адресу: улица Орлова, тринадцать. Оттуда поедут родные, соседи, друзья детства, можно будет сесть к кому-то в машину и…

— Большое вам спасибо, Лидия Викторовна! — поблагодарила я. — Я все поняла: похороны Степана Чижняка завтра, на кладбище можно поехать от его родного дома на Орлова, тринадцать.

— Да… Наши соболезнования родным, — с облегчением в голосе закончила моя собеседница и отключилась.

Я спрятала в карман смартфон и вернулась к разговору с Ватсонами:

— Так что там в аккаунте Верочки?

— Э-э-э… — протянула Ирка, глядя мимо меня.

Архипов молча хлопнул глазами. Взгляд его тоже был прикован к чему-то за моей спиной.

Я оглянулась и увидела на серой стене дома блестящую табличку с адресом: «Ул. Орлова, 13».

— Итак, что мы имеем?

Мы сидели в машине и совещались.

— Выходит, что Степан Чижняк — брат Юли Чингисхан.

— Это ее фамилия? — заинтересовалась Ирка.

— Это ее прозвище. Я дала ей его, потому что не знаю фамилию, и на Чингисхана она реально похожа. А вот на Чижняка — ни капельки. Ничего общего! Тот был светлоглазый и русоволосый, а она… Ну, вы сами видели.

— Так, может, это не Чижняк Юлин брат? — Архипов внимательно слушал и замечал несоответствия. — Это совпадение, просто брат и не-брат жили в том же доме, и оба недавно умерли.

— Многовато совпадений, — возразила я. — Что думаешь, Ир?

— В кармане на спинке кресла перед тобой бутылка с водой, дай ее сюда, быстро, — невпопад ответила подруга.

Я передала ей воду, она открыла дверь со своей стороны и, не вставая с места, ополоснула банку из-под молока. Бросила нам:

— Теперь вы сидите! — вылезла из машины и пошла к детской площадке, откуда доносился душераздирающий скрип качелей.

Так со стеклянной банкой и потопала!

Я не смогла придумать, зачем ей такой необычный аксессуар. А Архипов догадался:

— Пошла брать языка.

Я развеяла возникшую в воображении картину — пугающий натюрморт «Язык в банке». Хотя это было бы очень по-питерски, тут в криминальных новостях то и дело расчлененка упоминается.

Возвращения Ирки пришлось ждать минут двадцать. Я успела пожалеть об отсутствии у нас еще одного пирога — на нервах съели бы до крошечки.

Наконец подруга бухнулась на водительское место, захлопнула дверь, сунула в руки Архипову по-прежнему пустую банку и, обернувшись ко мне, сказала:

— Никакое не совпадение.

— Давай по порядку, — потребовала я.

— И со всеми подробностями, — добавил педант Архипов.

— Значит, так. — Ирка повозилась, усаживаясь боком, как наездница в дамском седле. — На детской площадке на лавке сидят две милейшие бабули, одна с внуком, вторая с собачкой. Я спросила, не знают ли они, где тут бочка с молоком. Они спросили, не с Луны ли я упала — бочку эту сюда уже лет двадцать не привозят.

— А ты? — вставил слово Архипов.

— Я сказала, что не с Луны, а с Кубани, а они — что там у нас, наверное, до сих пор продукты хорошие, а у них тут давно все испортилось. И молоко, и природа, и погода, и вообще жизнь. Раньше был тихий спокойный двор, где все всех знали, а теперь ребенка с поводка не спустишь, собаку в песочницу не запустишь… то есть наоборот: ребенка в песочницу не запустишь, пока не проверишь, что там шприцы не валяются, а собаку с поводка не спустишь, чтобы она какую-нибудь гадость не сожрала. И еще раньше никогда такого не было, чтобы кто-то прямо посреди двора убивался, а теперь — вот, пожалуйста!