Онлайн книга «Роковые яйца майора Никитича»
|
Он не помнил, как хлопнула дверь. Как хрустнул гравий. Как Марийка крикнула: “Андрей!” – он не слышал. Он только шел. Сжимая кулаки, будто хотел сам себе кости переломать. Сдерживал рев – тяжелый, мужской, животный. Тот, от которого руки сами хватаются за все подряд: руль, топор, бутылку, кулак, лишь бы не сердце. Потому что сердце сейчас – в хлам. “Как теперь жить?” “Как детей с ней растить?” “А кот? Кот ведь тоже все видел… Сволочь молчаливая…” Андрей не знал, куда шел. Но точно знал одно: не домой. . Глава 7 – Ах ты! – Марийка с силой хлестнула полотенцем Митьку, едва удерживающего свои штаны. – Пошел вон! Пошел, я сказала! Чтобы ко мне дорогу забыл! Навсегда! А то уже Я порчу наведу! Да не зеленкой, а ножницами! Отрежу тебе все нафиг! Поше-ел! В слезах вопила Марийка, чуть не сгибаясь пополам. Гнала дурака-ловеласа по дорожке до самой калитки. Кричала, ругалась, выбежала за ворота, след Андрея поискала. Только не видать его уже было. Сбежал! Ушел! Нет, вы подумайте! Он дома не ночевал, а она виноватая! Сам-то! Сам! Ночью где был? . На самом деле Марийка прекрасно знала, где был Андрей ночью – Дарья ей уже доложила, когда забирала на прогулку детей. И Соколовская даже хотела мужу выволочку очередную устроить на тему, что тебе все важнее семьи, даже тридцатилетней давности труп! Но… Но тут же вспомнились так неаккуратно оброненные слова про “вечером меня обнять кого попросить?” И Марийка завыла с новой силой. Знала она Андрея. Хорошо знала. Дурак! Но не простит! Не поймет. Не поверит. Дурак! . А Никитич тем временем уже уезжал прочь из деревни. Злой, голодный, уставший, небритый… Тер глаза кулаком, уговаривая себя, что это они слезятся от яркого солнца, от бессонной ночи, проведенной на болоте… Несся в своем внедорожнике по трассе, ругая пробки, сонных водителей, чайников, подснежников, паркетников… Ехал не на работу. В квартиру. Пытался сам себе сказать “домой”, вспоминая, что прожил в той каморке без малого восемь лет, но… При слове “дом” упорно возникала картина светлой кухни, широкой мягкой кровати, сам собой всплывал в памяти аромат утренней яичницы и кофе и Марийка… Теплая, нежная, мягкая, с улыбкой и… Марийка, стоящая на коленях… Нет! Нет у него больше дома. Ни за что! Ни ногой туда больше! Никогда! Заехал в шумный, забитый людьми и машинами двор. Припарковался. Вышел. На него тут бросилась с тявканьем какая-то хрень с бантиками. – Ой, масик, не бойся, не бойся, – подхватила рычащее недоразумение полная, густо накрашенная женщина. – Вы его напугали! – с упреком обратилась она к майору. – Немудрено всего бояться, – скривился тот. – У меня дома кот больше… И собственные же его слова снова резанули по самому больному. По самому живому. Дома… Кот… Соколовский чертыхнулся, тряхнул волосами и решительно шагнул в подъезд. В квартире есть, по крайней мере, свежая одежда. Сейчас примет душ и на работу. Один остаться не сможет. Одному – хуже всего. . А в большом уютном доме на краю деревни собрался военный совет. Как когда-то мужики собирались на тесной кухне Чибиса, ворча и ругаясь, так сейчас их жены сидели на кухне Соколовских… Только женщины растерянно молчали… – Нет, ну вы подумайте, – всхлипывала Марийка. – Сам же… Сам! Как он вообще мог про меня так! А я… А Митька этот… Дарья Сергеевна уверенным движением подала ей стакан воды. Ленка протянула чистое кухонное полотенце… |