Книга Никитич. Тайна похотливого привидения, страница 34 – Ольга Липницкая

– Начали, – отдал он короткое распоряжение.

– Всем группам приготовиться, – тут же прозвучал в наушнике спокойный голос Евгена. – Запускаем дым через три… две… одну…

Из глубины оврага медленно пополз тяжелый, густой туман. Он осторожно поднимался, укутывая траву, деревья, полузабытые дорожки и окрестности старой церкви, скрывая землю в мягкой, почти ощутимой дымке. Вскоре все вокруг погрузилось в непроглядную завесу, сквозь которую лишь едва угадывались очертания стен и окон старого здания.

– Лазер, – скомандовал Евген.

Острые красные лучи заиграли в тумане, складываясь в пугающие узоры.

– Хор, – тихо добавил он.

Воздух наполнился глубоким, торжественно-страшным звучанием мужских голосов, уверенно держащих ноту “ля” малой октавы. От этого звука, усиленного динамиками, спрятанными в отдушинах церкви, жутко стало даже Саньку и Коляну.

Никитич поднес бинокль к глазам и, всматриваясь в здание, тихо улыбнулся, проговорив себе под нос:

– Ну, господа артисты, ваш выход…

.

Выходили медленно. Словно совершая какой-то древний ритуал. Собравшиеся мужики в церковных богослужениях никогда в жизни не участвовали. Когда начали обсуждать сценарий, то всплыли только шутки про пасхальные обряды. Ну, крашенные яйца то есть.

Пришлось положиться на чутье и фантазию артистов. В результате то, что они хотели выдать за начинающуюся вечернюю службу, больше походило на католическую мессу, скрещенную с парадным разводом конных подразделений: ногу скрестить, корпус развернуть, носок тянем, шаг. Еще шаг!

Фигня полнейшая, но красиво! Аж завораживало.

Артистами, конечно, никто рисковать не собирался.

Новая игрушка Михайловского позволяла транслировать проекцию на расстояние до трехсот метров. То есть мужики в черных плащах и со свечами в руках торжественно выхаживали где-то в районе такой желанной Михайловским вертолетной площадки, а картинка передавалась на развалины.

Плохая картинка. Мутная. Нечеткая. Монахи то и дело сбивались с меток и шли не вдоль прохода, а прямо сквозь стены, зависали, шли рябью, растворялись и снова появлялись. Но Никитичу и остальным именно это и было нужно.

– Музыка, – прошипел в рацию майор.

Он почти затаил дыхание, боясь спугнуть эффект.

– Первым даем орган, – уточнил Соколовский.

И в следующий миг воздух словно треснул пополам.

Один резкий, хриплый аккорд – будто чья-то громадная лапа ударила по старому роялю.

Затем – низкое, тянущееся пение. И силуэты монахов, скользящих наискосок сквозь стены.

– Шеф, сработало, – просипел Санька, прилипший к монитору.

Камеры, засунутые куда-то в систему вентиляции, отчетливо показывали, что по подвалу заметались световые лучи в количестве четырех штук. Кто-то рванул к столам с непонятным содержимым. А кто-то к заваленной навозом лестнице.

– Понеслась! – довольно улыбнулся Соколовский.

.

***

А совсем недалеко от той самой вертолетной площадки в крохотной кухне со смешными занавесками в горошек, едва размещаясь на предложенных хозяйкой стульях, сидели Дарья Сергеевна, Марийка и еще несколько Соколовских. Трое, если быть точными.

Сидели они весьма условно. Прижатые матерью и нянькой к объемным роскошным грудям, перетянутые сильными, но мягкими руками поперек животиков, тройняшки болтали ногами, извивались и пускали пузыри, пытаясь дотянуться до деревянной лопатки, забытой хозяйкой на столе, до непонятно как появившейся в доме пластиковой бутылки с водой. А один из мальчишек упорно старался стянуть веточку укропа, зачем-то приколотую прищепкой к занавеске. И спасала сию причудливую деталь интерьера лишь Дарья Сергеевна, бесстрастно удерживающая воспитанника за комбинезон.