Книга Никитич. Дело о потерянном муже, страница 2 – Ольга Липницкая

Начались серые будни…

Или один. Будень.

Марийка дням счет потеряла, а когда их Миша, Леша, Саша день с ночью попутали, то и ночам.

Вот и сейчас Мария качала на руках одного из троих, того, кто никак не мог уснуть, переминалась с ноги на ногу и меланхолично смотрела в окно. Взгляд ее был прикован к одинокому силуэту, опасливо бредущему вдоль левады.

Марийка щурила уставшие глаза. А, может, ей показалось? Может, просто почудилось? Может, пронесет?

Нет.

Не почудилось.

Человек замирал, пригибался, пытался быть невидимым. Наверное, и был таким. Для всех, кроме Марийки.

Она посмотрела на розовеющее небо, пытаясь сообразить, а это рассвет или закат?

– Марий, давай я в агентстве помощниц закажу! – настойчиво предложил жене стоящий в проходе Андрей.

Раз в пятый. Или в пятидесятый. Обсуждали они это часто. И на все ответ был один: «Я не хочу в своем доме посторонних!»

Мария обернулась, посмотрела на мужа.

Тот был одет в хорошо скроенный костюм. Чуть свободноватый пиджак скрывал кобуру, а трехдневная щетина добавляла образу элегантности.

– Ты на работу? – устало спросила она. – Поезжай! Я справлюсь! Ко мне сейчас придут.

– Марий, – покачал головой Никитич.

– Андрей! Я взрослая женщина! Я справлюсь со своими детьми! – Марийка подтолкнула мужа к коридору. – К тому же вон, – она кивнула на окно, – Ильинична плетется. Это ко мне.

Соколовский тяжело вздохнул, притянул к себе жену, крепко поцеловал:

– Я до трех, потом приеду! – пообещал он ей и вышел.

Если бы он задержался еще хоть на минутку, то увидел бы, что Ильинична, тяжело опираясь на свою клюку, с чистой совестью прошкандыбала мимо.

Марийка проводила взглядом машину мужа, старуху, напряженно подождала еще пару минут, облегченно выдохнула, собралась уже пойти в спальню, прилечь хоть на полчаса, но тут кто-то очень несмело постучал в кухонное окно.

Мария замерла, закрыла глаза, прошептала одними губами что-то не совсем цензурное, но развернулась и распахнула входную дверь.

– Заходи! – кивнула она трусливо озирающейся фигуре. – Я знала, что ты придешь.

– Ты понимаешь, уже ни на кого другого и надежды нет!

Умудрилась вскрикнуть шёпотом худощавая светловолосая женщина, которая выглядела настолько уставшей, что ей можно было дать как двадцать, так и шестьдесят…

– Никто не верит! – беззвучно всхлипнула она.

Опыт не пропьёшь! Когда у тебя четверо детей, учишься и орать шёпотом, и плакать так, чтобы никто не видел и не слышал.

– А сама-то ты веришь? – очень серьёзно спросила соседку Марийка.

Она стояла у окна, перекатываясь с пятки на носок. На руках уже другой малыш. Не тот, что был, когда Никитич уходил.

Ещё один сверточек-карапузик лежал в вибрирующем гамачке, довольно раскинув ножки, а третий был на руках у Анны, или у Аньки-кошатницы, как звали её в деревне.

Смышлёная, красивая, когда выспится, весёлая и жизнерадостная девчонка двадцати восьми лет сейчас сидела с опухшими от слёз глазами и пыталась найти хоть какую-то поддержку.

В деревне Анну, не сказать чтобы осуждали, но… Как-то очень быстро нашли альтернативную, совершенно, с её точки зрения, неверную версию произошедшего и… Успокоились.

Ну как успокоились: кто посмеивался, кто горько вздыхал у неё за спиной.

Всё дело было в том, что у Аньки пропал муж, Кирилл

Да не просто пропал – уехал на заработки и не вернулся. Уже на неделю задерживался, по Анькиным словам…