Книга Круговорот благих намерений, страница 47 – Юлия Ефимова

– Где? – не понял Пётр и, разволновавшись, подошел к Снегурочке.

– Ну вот, – начала объяснять она, – первое предложение написано от руки, значит, оно без шифра. Остальные написаны печатными буквами. Их смысл не имеет никакого значения, мы берем только первые буквы в предложении.

– Глупости, – усмехнулся Пётр. – Если это слово «кольцо», то четвертое предложение должно начинаться на мягкий знак, а это, во-первых, невозможно, а, во-вторых, оно начинается со слова «только».

– Но заметь, – продолжила настаивать Снегурочка, – у «только» буква «т» написана строчной, а мягкий знак увеличен, будто это заглавная. Это правило шифрования для мягкого и твердого знаков, а также для буквы «ы».

Пётр даже не вспомнил потом, как оказался возле гостиницы «Россия», выглядывая Лиду, так сказать, коллегу Маринки, что принесла год назад эту записку. Кровь стучала в висках вместе с фразой на повторе: «Кольцо у брома». Только об одном кольце могла написать ему Маринка, только о том самом, о котором Петя рассказал ей, – о кольце с надписью на внутренней стороне «Слава Октябрьской революции!»

Но в тот день Лиду он так и не дождался. Теперь ходить к гостинице «Россия» стало главным занятием в его жизни. В любую свободную минуту он отправлялся туда и совершенно не важно было, снег идет или дождь. Проституток он там встречал, но подойти к ним боялся, да и как он им объяснит? «Мне бы Лиду, которая не совсем Лида… – Второе имя девушки Пётр забыл напрочь. – Ну, ту, что дружила с Маринкой, которая наверняка тоже имела рабочий псевдоним». Скорее всего, после такого они позовут своих сутенеров и Петру не поздоровится.

Поэтому выход был один – ждать. Что он и делал, проводя у гостиницы всё свое свободное время.

– Петя? – услышал он однажды удивленный голос.

Обернувшись, увидел бомжиху с грязными волосами и огромным фингалом под глазом. Ему хотелось отвернуться, но то, что женщина назвала его по имени, заставило вглядеться в испитое лицо.

– Это же я, Снежана, ну, то есть Лида, – решила она помочь, видя его терзания. – Подруга Маринки, мы виделись с тобой, я записку передавала. Петюнь, – продолжила она, пока он приходил в себя одновременно от радости и ужаса, – ты по старой памяти не выручишь? Мне немного надо, только ребенка покормить, чесслово, ребенка, – продолжала убеждать его женщина.

– Пошли, – сказал Петя, подхватив ее под руку. – Покажешь мне твоего ребенка.

Слово «ребенок» подействовало на него магнетически, он хоть и не являлся биологическим отцом для своих детей, но при этом чувствовал себя ответственным за всех ущемленных детей на этой планете. В каждом обиженном ребенке он видел себя, маленького мальчика, в один миг потерявшего всё – дом, семью, детство.

Он не помнил потом, как схватил грязную бомжиху за воротник пуховика и тащил куда глаза глядят три квартала, не замечая встречных прохожих.

– Стой! Помогите, милиция! – видимо, уже давно кричала Лида, испугавшись такой реакции Петра, но ей никто не спешил помогать.

Страна, которая славилась своими добровольными дружинниками, неравнодушными людьми и собраниями, где каждый старался принять участие в жизни товарища, осуждал и награждал, помогал и соболезновал, вдруг стала равнодушной. Страна умирала, и вместе с ней умирало то коллективное, что воспитывали с детства в пионерах и октябрятах. Пришло время капитализма, и все учились жить сами по себе, учились выживать.