Книга Круговорот благих намерений, страница 5 – Юлия Ефимова

Наташа нажала какие-то еще кнопки и посмотрела на Валеру с нежностью.

– А ты, Валера, можешь позволить себе целую компанию: один будет травить анекдоты, другой пить, а третий драться. Поэкспериментируй, не бойся. Да, у тебя так сложилась жизнь. Но ты сам в последнее время тоже очень поспособствовал этому, после трагедии с Леей ты загнал себя в один большой вакуум работы. Ты знаешь, когда мы с классом ходили в бассейн, я единственная боялась прыгать с жутких трех метров. Но однажды я подошла к краю и сделала первый шаг. Именно тогда я поняла, что первый шаг и есть самое страшное. Попробуй измениться, познакомься с кем-нибудь. Прыгни.

– Наташ, не говори глупости. Где и с кем мне знакомиться? На работе, где каждая симпатичная мордочка прогибается под меня просто потому, что я босс? Мне противно их наигранное жеманство, в глазах каждой я вижу одно слово – «деньги». Мне почти сорок.

– Тридцать шесть, – поправила сестра.

– Какая разница, – отмахнулся Валера.

– Огромная! – упорствовала она.

– Главное, я понимаю, что без денег я не могу быть мечтой двадцатилетней красотки, а папиком быть не хочу, – закончил он свою мысль, стараясь поставить точку в разговоре.

– Знаешь, – сказала Наташка, глядя ему в глаза, – жизнь может измениться только в одном случае – если ты сделаешь шаг в сторону. Да, это страшно, но только так, Валера, можно вернуть вкус жизни.

– Мне это не нужно. – Он старался говорить как можно мягче. – Не переживай за меня, я справлюсь. Возьму пару бутылок вина, напьюсь, послушаю президента и лягу спать. А уже первого выйду с дежурной группой – и всё. Новый год, новые дела, кофе по утрам, вечером новости под бокал кьянти. Всё пойдет по кругу. Я уже был в этой жизни счастлив.

Валерий часто размышлял об этом по ночам: днем хорошо, днем есть работа, а вот ночью все печальные мысли, что ты гнал от себя, уже выстроились и ждут своего часа. За такие бессонные ночи он успел прийти к выводу, что всем выпадает определенная норма счастья.

– Просто представь некий сосуд, – зачем-то попытался он объяснить свое настроение сестре. – У каждого он наполнен по-разному, ни больше ни меньше, столько, сколько тебе отмерено судьбой, Богом, кем угодно. И вот когда последняя капля из этого сосуда выпита, то всё, тряси его не тряси – он пуст. Теперь ты должен до конца жизни хранить воспоминания о пережитом тобой счастье.

– Как знаешь, – вздохнула сестра. – Но я считаю, что каждый сам решает, какая у кого норма – на чайную ложку, на столовую или на пятилитровую кастрюлю. И вообще, для того чтобы что-то иметь, ты должен это что-то себе разрешить. А ты запретил себе быть счастливым и поставил сургучную печать. Начни с малого, сорви сургуч, он уже задубел за десять лет. Это будет непросто, но ты попробуй, прошу тебя. Я уверена, что Лея тебе сказала бы то же самое.

Наташа поцеловала его в щеку и убежала к своей семье, а Валерий, глядя в окно на заснеженную Москву, где люди как муравьи суетились, готовясь к главному празднику года, не мог выкинуть из головы жалостливый взгляд сестры.

Он очень не любил, когда его кто-то жалел, считал это самым страшным унижением, но в этом случае Наташку понимал – его жизненная ситуация и впрямь зашла в тупик. Да, в удобный, возможно даже комфортный, но приторный, как кисель в институтской столовой, который так любила Лея и ненавидел он.