Книга И про любовь тоже, страница 81 – Марина Болдова

— Когда она вас начала шантажировать?

— Первое сообщение я получил уже утром после аварии. Карина сглупила, отправив его со своего смартфона. Я узнал имя, дальше вычислить ее через соцсети было несложно. Я хотел договориться по-хорошему, но та вдруг встала в позу. Те триста тысяч, что она запросила, трансформировались в пятьсот. Я понял, что одной суммой не отделаюсь. Решил сам предложить больше, сразу миллион. У меня на счету после быстрой продажи авто уже были такие деньги. Она вроде бы согласилась, договорились, что сообщит, где встретимся. Через день она позвонила, но сумма выросла до двух, а вскоре и до пяти.

— Вы уже знали об алмазах?

— Да, но Никита отказался вернуть часы…

— Какую сумму в итоге потребовала от вас Мунтян? Часы были уже у вас, стоимость алмазов вы просчитали. Могли с ней рассчитаться. Зачем было лишать девушку жизни?

— А ей больше не нужны были деньги! Она, видите ли, побывала на похоронах друга, поняла, что никакие деньги не вернут сына матери, что та сама готова заплатить, чтобы найти убийцу. Карина решила, что сможет заставить меня признаться, что я виновен в аварии. Я понял, что конца не будет шантажу.

— Как вам удалось заманить ее в парк?

— Мне?! Это она назначила там встречу! Сказала — для окончательного разговора. Сейчас я понимаю, что Карина просто хотела показать Иветте, какой я подлец… Но я уже решил, что… В общем, я признаю себя виновным в предумышленном убийстве Карины Мунтян. Да, я рассчитывал на то, что ее признают наркоманкой, получившей передозировку амфетамином. К парку подъехал на «Гелендвагене» Марка Гольдберга, о том, что Мунтян пригласила в качестве зрителя Иветту Макарскую, понятия не имел, — четко выговорил Смоленко. — Вот такой я неопытный преступник, — добавил он тихо…

Семен обнимал Ольгу крепко, и… боялся отпустить. Умом понять, что она сейчас рядом, когда только-только все вернулось, все дурное забыто и сто раз слезно прощено, он мог. Понимал и то, что вот сейчас уже должен усадить ее в инвалидное кресло, на котором Люсьена довезет ее до трапа самолета, улетающего в Чехию. Не отпускало что-то нематериальное, что-то из божьего. То, что усадило их на одну парту в первом классе. Провидение, судьба, карма — назови, как хочешь. Ольга пыталась вмешаться, прогнав его однажды, но он вернулся! Узнав причину изгнания из семьи, отругал страшно, но простил. Сам умолял о прощении — сразу три смертных греха совершил тогда — гордыня обуяла, гнев на любимую и зависть к сопернику. Все бросил вместо того, чтобы сердцем разобраться — не могла она, родная, какого-то чужого мужика полюбить, другую причину ищи, дурень! Столько лет врозь, каждый в своем несчастье… как понял, дух захватило. Еле отдышался. Олюшка заметила, как плохо ему, слезы в уголках его глаз губами собрала и поцеловала — как раньше… Словно стена рухнула, с этой минуты блаженно улыбался, тревожно становилось лишь когда Ольга морщилась от боли. Он тут же спохватывался — еще одну беду пройти вместе осталось. Не сомневался — Оля будет здорова. Ревновал к Люсьене, что не он будет с любимой рядом. Рвался за ними, но Люсьена строго приказала до их приезда все «земные» дела уладить. И подмигнула, чтобы понял. Да понял он! Уже вопрос с квартирой решил, на разводе с Ларисой настоял — ничего, документы переоформит, больше не хочет он «фигурировать» как ее муж. Не может… Наслушался от обозлившейся женщины всякого, узнал о себе много… ого какого. И уж так Лара его совестила, что чуть было искушению не поддался — ладно, подумалось, год с Ольгой и без официального брака проживут. А там вернется бывшая (для себя-то мигом решил) жена из дальних стран и все равно развод состоится. Но посмотрел на нее — злом исходит, презрением и остановиться не может — понесло ее… Посмотрел — как же жил с такой… так долго?! Искушение прошло, черт с ней, с совестью, лишь бы зачеркнуть жирно свою… слабость.