Онлайн книга «Абсолютно неправильные люди. Москва – Питер»
|
– Занимяяяяв нам твой Грей? Ты про Милу и Мякса говори! – взвыли все три кошки и Гаврила. Гаврила тоже страсть как интересовался Милиной личной жизнью. Во-первых, он её считал птенцом и был уверен, что защитить Милу как следует способен только он. Во-вторых, его чрезвычайно интересовал Макс. Гаврилу вырастил мужчина, и он питал нежность ко всем представителям мужского пола, ну, конечно, к нормальным! Не к таким как тот Брррюсик! Какаду очень надеялся, что Мякс станет для него жизненной опорой. Женщины – это всё-таки чуточку не то! Ему бы по-мужски поболтать, почувствовать под лапой не нежное хрупкое плечико, а надёжное мужское плечо! Так что он тоже участвовал в выслушивании докладов Фоксы и тоже негодовал, когда она отвлекалась на всякие глупости типа дога Грея, запрыгнувшего хозяйке на ручки или боксёра Весника, взлетевшего от Фоксы на невысокую древесную развилку и застрявшего там. Весеннее солнышко пригревало и обитателей этого странного дома, и Макса, который едва сдерживался, чтобы не спеть на работе что-то легкомысленно-счастливое, и Милу, которая почему-то вдруг ощутила, что несмотря на всё пережитое и на надвигающуюся сдачу диплома, жизнь, оказывается, хороша! Не радовало весеннее тепло и солнечные лучи только Бориса! Его жизнь отчетливо давала трещину, плавно и неотвратимо переходящую в нечто, напоминающее прямую кишку! Два комплекта испорченной зимней одежды, полный разрыв с Милой и куча морального ущерба были только началом. Его родственники вдруг активизировались, вызвонили его мать и отправились в гости к Бориной бабке. Причём всей толпой и во главе с его троюродным братом Виталием. Бабка Бориса, которая много лет не общалась со своей дочерью из-за категорической разницы в подходе к воспитанию самого Боречки, вдруг узревшая на пороге квартиры семейную делегацию с этой самой дочкой, пала в её объятия и захлёбываясь слезами заголосила, что она очень, ОЧЕНЬ соскучилась! И, наверное, её доченька не так уж неправа была про сына своего! – Борька-то меня увезти задумал! – всхлипывала бабуля. – Я-то ему договор пока не подписала, а он ругается, говорит, что я сбрендила, что меня в дурдом надо! Дочееенькаааа, ну, за чтоооо? Я же всегда на его стороне была, каждую копеечкуу ему, любой кусоооок вкууусныыый – емуууу! С тобой поругалась, выыыгнала тебя! А ооооон мне на этой неделе и выдал, что я того! Или меня в лечебницу или в дом престарелыыыых! Виталий шипел сквозь зубы нечто сильно ругательное, тётки не стеснялись и произносили всё то же самое вслух, а мать Бориса, обнимая свою маму, не ругалась, а гладила её, вытирала слёзы и ей, и себе да уговаривала, что всё уже закончилось, что она увезёт маму в свой дом, где для неё давно, ещё при строительстве, выделены две удобные комнаты и есть выход в сад, и её младшая внучка, которую она видела пару раз в жизни её тоже очень ждёт! – Мамочка, он всегда только брал. Брал, тянул, вытягивал. Натура такая. Я и пыталась ему объяснить, что в семье не только берут, но и дают, иначе это не семья, а вампиризм какой-то. Нет, не надо на меня дарственную подписывать. У меня всё есть. Давай-ка Виталик сейчас замок новый купит, поменяет, а ты собирайся! Это квартира твоя, твоей и останется, а ты с нами поживёшь. Что значит, ты уже собралась? Куда? |