Книга Приватный танец для темной лошадки, страница 52 – Янина Береснева

— Кто они, боли? — не поняла Таня.

Женщина сглотнула, поспешно кивнула и отвернулась к окну. На улице уже давно царила зима: свет день ото дня становился слабее, зато тени набирали силу. Меньше таились в закоулках, вели себя наглее и ближе подползали к окнам. Опутывали ветви берез, что росли перед больницей, и скреблись ими в стекло под завывания ветра.

— Нина Петровна, как вы себе чувствуете? Врач говорит…

Таня осеклась на полуслове. Поняла, что сегодня болтать ее подопечная не желает. Несмотря на то, что зарплата в театральной школе позволяла молодой художнице больше не подрабатывать сиделкой, она снова пришла к Нине Петровне. Теперь это было для Тани чем-то вроде «добрых дел», которые, как она надеялась, зачтутся ей за все вольные или невольные прегрешения.

Эту подопечную она стала навещать недавно: носила вкусненькое, болтала о погоде или читала ей. К счастью, в других услугах женщина не нуждалась. Сама ходила и обслуживала себя по всем пунктам. Сегодня Нина Петровна попросила принести ей нужное лекарство. За ним сначала нужно было съездить в дальнюю аптеку, потом вернуться почти в другой конец города, но Таня сразу же согласилась.

Одинокая женщина коротала время то в больницах, то в своей крохотной квартирке. Очевидно, что с детьми, если они у нее и были, какие-то проблемы. Раз никто из них не навещает мать. Таня погладила женщину по руке и вышла.

В лабиринте коридора уютно светились палаты, окутанные утренней темнотой. Декабрь через обледеневшие больничные окна выглядел застывшей декорацией. На него было приятно смотреть, но участвовать в этом спектакле желание не возникало.

На улице острый морозчик сразу поцеловал в обе щеки. Как не кутайся в шарф — а лицо мерзнет. Таня шла и слушала, как ломается под ней тонкая ледяная материя зимы.

Их город, раскинувшийся на берегу Свияги, славился красивой набережной. Больница располагалась за парком у реки, и Таня вдруг решила поглазеть на центральную елку, раз уж шла мимо. Утром там обычно никого, а сейчас утро самое что ни наесть раннее.

Заснеженная алея, на которую Таня свернула, была пуста. Пройдя пару метров, она вдруг издалека заметила на скамейке чей-то силуэт. Вроде женщина, но была в ее фигуре какая-то неправильность. Балахон… Таня прищурилась, думая, что у нее проблемы со зрением. Непроизвольно начав притормаживать, девушка прислушалась: в тишине что-то негромко позвякивало. Таня немного помедлила, но затем решительно шагнула в сторону лавочки.

В этот момент пазл из обрывков мыслей сошелся, и реальность ударила ее ногой под дых. Она часто-часто поморгала, но снежный ангел с лицом ее подруги Эллы никуда не исчез.

Голова с белоснежными сосульками волос была повернута вбок. То, что Таня приняла за белый балахон, оказалось простыней, намотанной на голую девушку. Одеяние свисало «хвостом», делая Эллу похожей на русалку.

Несмотря на подступившую дурноту, Таня отметила: это было невероятно красиво. И невероятно ужасно.

Она приблизилась и коснулась руки подруги, словно верила: это розыгрыш взбалмошной Эльки. Рука на ощупь была как глазированная сосулька, припорошенная снегом. Таня запрокинула голову, чтобы захватить ртом воздух.

Резко хрустнул лед — девушка закричала и всем телом повернулась в сторону звука. За спиной стоял незнакомый пожилой мужчина с удочкой, на которой позвякивал тревожный колокольчик.