Книга Белая колбаса любви, страница 99 – Янина Береснева

— Представляешь, исчез, гад. Точно бабник. Он к твоей подружке не заявлялся? Гоните его под хвост, если что. Встречу мне назначил сегодня, неподалеку от кладбища. Говорит, хочу к Борису зайти еще раз, цветы положить. Ну, я приехала, а он так и не пришел. Я звоню в гостиницу — говорят, съехал сегодня. Решил по-английски уйти. Или это по-еврейски? Хорошо хоть я на него особых надежд не возлагала.

Я порадовалась, что Лариса избавилась от этого мутного типа, и услышала:

— Уже иду, Николай.

На фоне возник низкий мужской голос, и я поняла, что Ларисина личная жизнь намного интереснее моей.

— Лариса говорит, Ройзман съехал из гостиницы, — положив трубку, сообщила я. — И где он сейчас — неизвестно.

* * *

— Вполне понятно: к дяде начали проявлять интерес серьезные ребята, и он поспешил уйти в подполье.

— Может, он уехал? — с сомнением протянула я, размышляя, стоит ли сообщать Алексею, что дядя был на квартире Зверева и что-то там искал. Тогда придется рассказать про Мишаню, а это выглядело, мягко скажем, подозрительно.

Если мы чуть не убили незнакомого мужика, что мешало мне, в его глазах, столь же кровожадно поступить с собственным мужем?

— Все может быть, но списывать его со счетов рано, — заявил Алексей. — Если он замешан в этом деле, а я в этом более чем уверен, он сейчас где-то неподалеку.

— Откуда он вообще взялся? Ты думаешь, Зверев его знал? Может, он ему сообщил про деньги, надеялся, что тот поможет их свистнуть по-тихому, а тот убил его и Бориса, а сам деньги украл?

— Для этого нужно знать шифр от сейфа, хорошо знать расположение объектов на заводе, лазить, как человек-паук, быть знакомым с азами взрывчатки, да много чего надо. Что-то этот Ройзман не похож на супермена: дядька под полтинник, типичный холеный аристократ в очках. Хотя, конечно, у него могли быть сообщники.

— Мы тут на днях заглядывали на квартиру Зверева, — все-таки решилась сказать правду я, а у Алексея полезли на лоб глаза. — Так вот, встретили мы там одного алкаша, он сказал, что его какой-то мужик на квартиру посылал. Тут я изложила Алексею всю историю, умолчав, правда, про маниакальные замашки Пелагеи. Ни к чему очернять именинницу.

— Вы просто самоубийцы! За каким чертом вы поперлись на квартиру к Звереву? — Гнев Алексея выглядел вполне искренне. — С вашей стороны это вообще безумие, имея на хвосте всех плохих ребятишек города и области, а еще неизвестного дядю, который явно не прочь избавится от конкурентов.

— А что нам оставалось делать, если доверять никому нельзя, — вроде бы шмыгнула носом я, принимая покаянный вид казанской сироты. — Мы — женщины слабые, защитить нас некому. Ладно бы еще я, может и к маме уехала бы. Так ты Пелагею сюда привез. Теперь я чувствую ответственность. А с ней к маме нельзя, у мамы сердце слабое. А теперь к маме вообще нельзя, потому что полиция запретила.

Тут я дала себе волю и принялась плакать, не забывая при этом аккуратно поднимать глаза вверх, чтобы тушь не потекла.

— Извини, я как-то не подумал, что доставил тебе неудобства, — пошел на попятный Алексей.

— Ладно, чего уж там, — махнула я рукой, утирая слезу. — Дело сделанное.

— Но все-таки это не повод подозревать нас с Толиком в корыстных побуждениях и вести расследование самим. Ты сама сказала — вы девушки, к тому же хрупкие. Теперь о вас есть кому позаботиться. Я обещал, что разберусь в этом деле, а я всегда держу свое слово.