Книга Голова в бегах, страница 41 – Янина Береснева

— Ох, грехи мои тяжкие, — застонала я и, пригнувшись, метнулась в спасительные кусты сирени. Оттуда я переместилась в ближайшую подворотню и припустилась назад к пляжу, словно за мной гнались волки. К счастью, Маня все еще фоткалась с обезьянкой, а Мишаня стоял рядом. Выглядел он при этом совсем несчастным.

— Ты уже все? — обрадовался он, но тут же нахмурился: — Лицо-то у тебя… Случилось чего?

— Случилось, — я попыталась придать себе нормальный вид, и кашлянув, добавила: — Живот прихватило. Зря я утром салат доела. Слушай, я же бумажку так и не отнесла, а там старушка, божий одуванчик. Ей эта бумажка позарез нужна. Ты бы сходил, а? Тут адрес. А я пока в аптеку метнусь.

— Ну, ладно, схожу, — нехотя промямлил Мишка, но бумажку взял и, неуверенно оглядываясь, побрел в указанном мною направлении.

Я же молниеносно схватила за руку мартышку Маню, которая стояла с обезьянкой, и паническим шепотом изложила ей суть дела. Надо отдать должное сестрице: она не заплакала, не закричала и даже сумела сохранить лицо. Резко развернувшись на задниках сланцев, она уж было собралась бежать, но фотограф вспомнил о своей обезьяне, по-прежнему висящей на Мане. И запричитал, словно обезьяна была ему родной дочерью.

Отцепив животное, Маня, по-прежнему молча, продолжила тянуть меня в сторону дома.

— Постой, — из вредности уперлась я, — куда ты меня тянешь? Ты хоть поняла, что я тебе сказала? Леньчик твой предатель, Иуда, продал нас за понюшку табаку, а ты за него замуж собиралась, между прочим. Домой нельзя, нас же там и перехватят. Пошли в полицию, не все же они продажные. Там нам хотя бы смогут обеспечить защиту, расскажем, как все было…

— Ты с ума сошла? Да у нас голова в морозилке! Менты нас за организованное групповое убийство примут, как родных. Такой подарок. Да и доверия к ним нет. Если дружок Леньчика и правда в группировке, то менты у них все куплены. Нам бы до дома добраться, там есть свой родной Валерка. Не даст пропасть за фунт изюма. Отдохнули, твою дивизию…

— И давно он стал тебе родным? — не удержалась я. — Валерка тоже мент, хоть и друг, конечно. Неизвестно, как он воспримет нашу историю. И потом, до дома добраться надо, а пока я не представляю, как нам это сделать. Сейчас они уже договариваются с кавказцем, а через полчаса могут нас закопать в ближайшем овраге.

Мысли об овраге придали Мане ускорение, и она еще интенсивнее заработала ногами. Я болталась где-то в районе ее подмышки и делала вялые попытки высвободиться, очень напоминая себе обезьянку, замученную сестрицей.

К дому Семеновны мы пробирались партизанскими тропами, зашли в калитку со стороны огорода и, оглядевшись, вприсядку добежали до веранды. Хозяйка отсутствовала, что было нам только на руку: лишние объяснения отняли бы время, да и что бы мы ей сказали? Кот с видом уездного барина дремал в кухне на столе и при нашем появлении приоткрыл только один глаз.

— Может, оставим его тут? — не удержалась Маня, видимо, вспомнив, как Санька нагадил ей в босоножки.

— Ты с ума сошла? — возмутилась я, судорожно запихивая вещи в чемодан. — Коней на переправе не меняют. В смысле, друзей. В смысле, котов. Короче, Склифосовский, давай быстрее, каждая минута на счету.

Вещи мы собрали в рекордные сроки. В основном, потому, что еще не успели все их достать. Хозяйке было уплачено за весь срок вперед, так что наша совесть была чиста. Мы скатились по лестнице, отбивая ноги чемоданами, я запихала недоумевающего кота в сумку, мы перекрестились и, осторожно выглянув, припустились в сторону пустыря сразу за домом.