Книга День писателя, страница 44 – Анна Велес

Он шагнул вслед за Алиной через порог, прикрыл за собой входную дверь. Писательница посмотрела на него несколько удивленно. На то, что они продолжат общение, договоренностей не было. Молча, Савелий помог ей расстегнуть куртку, как мог бережно, стянул одежду с плеч.

— В комнату, — угрюмо скомандовал он. — Я оценю ущерб.

— Но… — кажется, ему удалось сильно ее удивить, а может быть, даже разозлить немного.

— Тяжкие телесные, — выдал следователь. — Статья. С УК РФ не спорят.

— Прямо так и тяжкие… — пробурчала девушка, но все же послушно прошла в гостиную, присела на край дивана, как-то неловко попыталась задрать водолазку на спине, при этом поморщилась от боли.

— Сиди уже! — не выдержал Савелий. — Это не бальное платье с сотней мелких пуговиц! Сам справлюсь.

И он осторожно вытащил из-за пояса ее джинсов водолазку, поднял ткань вверх. Первое, что он заметил, было кружево лифчика. Тонкое, дорогое, черное. Как раз — очень женственное. Под обычной водолазкой. Он как-то не задумывался о том, что это увидит. Кружево его смутило. И следователь постарался быстрее собраться, вспомнить, зачем вообще это делает.

Он осмотрел спину. Два пятна, сверху ещё красные, будто воспаленные, к низу они уже потемнели. Конечно, не под цвет лямки лифчика, но до фиолетового. Знатные синяки…

— Будь здесь! — распорядился Савелий, решительно направляясь обратно к выходу из квартиры.

— Куда я денусь! — недовольно отреагировала Алина вслед. — Это мой дом!

— Логика, блин, — буркнул он себе под нос, закрывая замок её ключами и пытаясь вспомнить, где тут ближайшая аптека.

Нужное заведение нашлось буквально в соседнем доме. Когда Савелий вернулся, писательница по-прежнему сидела на диване, но успела переодеться в домашние драные джинсы и простую футболку.

— Что это? — девушка подозрительно покосилась на мазь в его руках.

— Зоомагазина рядом не нашлось, — съязвил следователь. — Пришлось в аптеке купить человеческую замазку от синяков! Кажется, кому-то завтра работать ещё!

— Можно подумать, я просила, чтобы меня избили! — обиделась Алина.

— Спину подставляй, — устало распорядился Савелий. — Надо было сразу скорую вызвать, тогда бы не мучилась.

— Там было холодно, — оправдывалась девушка. — И куча зевак. С телефонами! За такой экстремальный стриптиз мне даже не заплатили бы.

Он не выдержал и усмехнулся.

— Серьёзный аргумент. Давай уже, поворачивайся.

— Она жирная! — с омерзением глядя на мазь, заявила Алина. — Пойдем в спальню. Белье отстирать проще, чем чехол.

— Шикарное предложение, — продолжил следователь развлекаться. — Польщен. Тебе и кофе в постель?

— А ты реально сможешь приготовить? — с надеждой серьезно спросила писательница.

— Убить тебя мало, — честно высказался он. — Намажу, потом сделаю.

Она улыбнулась. Настолько открыто и радостно, что Савелий чуть не впал в ступор. И это та самая вредная писательница? Она, оказывается, может быть…миленькой? Следователь подавил тяжелый вздох и принялся откручивать колпачок тюбика с мазью.

Нет, Алина не была миленькой. Ему примерещилось. Писательница дергалась и шипела, пока он пытался смазать ее синяки. А еще бухтела. Хорошо одно. Девушка не стала требовательной и капризной. Не высказывала претензий своему самоназначенному медбрату. Недовольство ее было направлено на ситуацию в целом. Снова на шаблонность покушения, идиотизм его исполнения и прочее.