Книга Волошский укроп, страница 65 – Стасс Бабицкий

Мармеладов отвернулся, проклиная себя за беспечность. Мысленно запел французскую песенку, переполненную ругательствами. Не поздно ли спохватился? Вот уже веки тяжелеют…

Сыщик только теперь понял, что в папиросу было подмешано какое-то хитрое зелье и, надышавшись дымом, он вот-вот уснет и окажется в полной власти гипнотизера. Нельзя, ни в коем случае нельзя смотреть на вращение золотой безделушки. Именно в ней вся сила Мехмет-бея, увидит человек блеск и все, теряет волю.

Но как же победить соперника, если смотреть на него нельзя? Было что-то такое в недавней книге, которую присылали для рецензии. Там злодейка со змеями вместо волос, обращала всех в камень одним только взглядом. Герой же победил ее, глядя в зеркало. Тогда история показалась глупой, критик разнес книгу в пух и прах. Теперь же он оглядывался по сторонам в поисках зеркала. Но его, как назло, не было в комнате.

Надо спешить! Низкий бормочущий голос, смешавшись с дымом в голове, уже оказывал гипнотическое влияние: Мармеладов чувствовал, как голова становится свинцовой… Бороться! Нельзя, чтобы Чылгын кюрт победил.

Сыщик перешел уже на родные, русские матюги, которые не просто крутил в голове, а выкрикивал в полный голос. Это позволяло оставаться на плаву и не тонуть в гипнотическом облаке. Вот он поймал краем глаза силуэт турка, мелькнувший в полированной дверце шкапа. Тот уже подошел к своей жертве и замахнулся тяжелым подсвечником. Другой рукой он по-прежнему крутил сверкающую сферу…

Не смотреть! Мармеладов понял, что остались лишь считанные мгновения, а дальше его свалит с ног либо гипноз, либо бронзовый канделябр. Повернул набалдашник трости вправо, до щелчка, выхватил клинок и пронзил размытую фигуру за своим плечом.

Митя разглядывал клинок, наполовину выдвинутый из трости. Отметил четырехгранное сечение — таким удобнее колоть, а не рубить, — проверил заточку. Одобрительно хмыкнул.

— Прекрасный подарок тебе Порох преподнес. И смысл философский в него вложен, и для дела пригодился. Как ни крути, а сувенир полковника тебе жизнь спас!

Мармеладов разглядывал бокал с французским вином, переливающимся глубоким сочным рубином в солнечных лучах.

— Верно говоришь. Благодаря этой шпаге я могу жить дальше и упиваться триумфом. В буквальном смысле, — он сделал глоток и замолчал, наслаждаясь мгновением. — Отличное вино выбрал Алеша, легкая у него рука… Верно он и другое подметил: подарок Пороха не простой, а со значением. Полковник хотел испытать меня на прочность. Представь, раскаявшемуся убийце страж закона подарил оружие, которое всегда будет под рукой. La magnifique provocation^[3], разве нет? Это проверка, Митя. А вдруг бы меня потянуло к прежним идеям.

— У нас всегда так — доверяй, но проверяй. Хорошо, что ты басурманина не убил. Прав был, выходит, Алеша насчет покаяния и прощения…

Вчерашний вечер расставил все по местам. Когда Митя с братом ворвались в палаты Шуйских, а по лестнице вслед за ними топотали два десятка жандармов и полицейских, поднятых по тревоге, они обнаружили сыщика крепко спящим, прямо на полу, среди шелковых подушек. А подле шкапа барахтался в луже крови турецкий шпион — левое плечо пробито шпагой, потерял много крови, но жить будет. До приговора суда уж точно дотянет.

— Если честно, я метил в сердце, — признался Мармеладов. — Просто одурел слегка от дыма и гипноза, да и отражение было размытым, вот и промахнулся… Не готов я пока прощать врагов своих. Стало быть, и сам прощения не достоин.