Книга Я подаю на развод, страница 8 – Джулия Ромуш

* * *

Выходить из комнаты не хочется, но нужно. Мама меня пожалела и взяла заботу о Кирюшке на себя. Вчера я вообще из комнаты не выходила. А сегодня решила, что нужно. Сидеть и жалеть себя стало уже тошно. Да и желудок начал ужасно бурчать. Хоть вчера я и приняла решение, что больше и крошки в рот не возьму, сегодня я уже не была столь категоричной.

— И что она теперь делать думает? — Вышла из комнаты и тут же голос тети Аллы услышала.

Тетя Алла — сестра матери. Жуткая сплетница. Я всегда избегала общения с ней. Вот уже лет пять жила без мужа. Застукала его на продавщице круглосуточного магазина. Чуть обоих не убила. Только чудом спаслись. Иначе бы тетя Алла еще и загремела в тюрьму.

— Что... что, жить будет дальше! Без козла как говорится и жизнь лучше. — Мама тут же произнесла на повышенных тонах. Давая понять, что защищать меня будет до конца.

Тяжелый вздох.

— Знаешь, а я вот уже спустя пять лет думаю, что зря я тогда тихонько из магазина не вышла, — тетя Алла произносит каким-то потухшим голосом.

— Совсем сбрендила? — Мама охает. Знаю, что она бы отца никогда не простила. Поэтому и понять не может вот такие слова. И я знаю, что меня она поддерживает на все сто процентов. Простить изменщика — себя не уважать. Это же каждый раз, когда он из дома выходить будет, ты будешь думать, а к кому в этот раз? Вещи обнюхивать и съедать себя изнутри день за днем.

— Не сбрендила, Лиля! Пять лет одна живу. Злая, что сука. Мужика нет. А он с ней... С продавщицей этой, — слышу, как тетя Алла всхлипывает, — мне сказали, что с животом она. Представляешь?! Ребеночка ей заделал!

— Подонок какой, — мама сочувствует.

— Так вот, к чему я все это... Может, поговори с Катькой. Ты мать, она послушает. Пускай гордыню свою прикрутит. И пока муж вину чувствует, возвращается. Пускай условия себе получше выбивает. Веревки из него вить будет. И на работу теперь пустит. Он теперь условия вряд ли будет выставлять.

В этот момент внутри все от ярости закипает. Я даже приободрилась за эти несколько минут. На кухню вялой соплей шла, а тут разозлилась так, что аж проснулась от своего ужасного состояния.

— Ты бред не неси! Катя у меня девочка умная и красивая. Она еще счастье свое найдет. А от этого... Бог отвел. Так что не вздумай ей это говорить, поняла?!

— Да кто ж ее возьмет то? С прицепом...

На этом моменте я не выдержала.

— Добрый день, — захожу на кухню и на тетю Аллу смотрю во все глаза, — а вы к нам в гости или сплетнями местными поделиться? — Щеки горят. Она Кирюшу моего тронула. Прицепом назвала. За это я могу и родственные связи подпортить.

— Катька, ты чего? — Тетка на меня глаза пучит. Лицо краснеет за секунду.

— Я вот советы ваши слушала. Моего сына сюда вмешивать не нужно!

— Дочь, тише, — мама сжимает мою руку. Видит в каком я состоянии.

— Ничего, Лиль, пусть выплеснет на меня весь свой негатив. Лучше станет. По себе знаю. Вон румяная какая вышла. Разозлилось, девочка? А ты еще больше злись. А его ненавидь! Так быстрее пройдет.

— Алла! Прекрати!

Мама слегка отталкивает меня в сторону. Хочет сгладить конфликт. Я же дышу как огнедышащий дракон. А ведь и правда, как фурия накинулась. Раньше я более сдержанной была.

— Дочь, ты бы поела. Уже второй день и крошки в рот не берешь.

От слов мамы в животе тут же бурчать начинает как по команде. Закрываю глаза. Мысленно воспроизвожу свое отражение в зеркале. Вспоминаю что именно мне в нем не нравится. А не нравится мне все! — А кефир есть, мам? — Наконец проглатываю слюну, потому что слышу запах маминой еды. Домашней. Вкусной. Я даже вкус почувствовать успела. Мама у меня готовит отлично. Пальчики оближешь. Вот только теперь мне те самые пальчики облизывать нельзя. Запрещено. Я вчера четко решила, что прежней больше не стану.