Книга Охота на землянку, страница 57 – Лира Элиан

Повторяет вновь и вновь, заставляя теряться в этих ощущениях. А затем его вторая рука, наконец, касается меня там, где ещё ни один мужчина меня не трогал.

Судорожный вдох срывается с губ, а Ренар, продолжая свою напористую ласку, уверенно раздвигает мои складки и поглаживает моё лоно. Выгибаю спину от новых ощущений, а он буквально рычит от моей реакции.

— Ты уже совсем готова, Айнея, — хрипит он шёпотом, и только в эту секунду, приоткрыв затуманенный взгляд, я замечаю, что мы оба обнажены.

Сглатываю и киваю Президенту.

Возможно, я об этом пожалею. А возможно — это будет тем, что навсегда останется в моей памяти не только как жертва ради спасения брата, но и как что-то невероятно приятное и, как бы то ни было, желанное.

Его длинные, ловкие пальцы с удивительной лёгкостью растягивают меня внизу, где всё ещё стеснено и не привыкло к чужому прикосновению. Каждое его движение словно натягивает во мне невидимые струны — я вся дрожу, содрогаюсь мелкой дрожью, будто загнанная в угол зверушка, а моё тело само не понимает — бояться ему или ждать продолжения.

Это странно — ощущения колются изнутри, тянут, растягивают мою не привыкшую плоть, но где-то в самой глубине рождается иная дрожь — первобытная, смущающая и пугающая своей новизной.

Я вспоминаю строчки из старой, пожелтевшей от времени книги, найденной в забытой секции библиотеки — той самой, где ещё хранилась литература с Земли. Там говорилось, что боль — неотъемлемая спутница первого раза. Что только преодолев её, приходит настоящее наслаждение.

Должна ли я сказать ему? Должна ли объяснить, что со нужно иначе? Вряд ли Ренар знал до меня хоть что-то о женщинах-земляночках…

Пока я медлю, его пальцы безжалостно и чуть глубже прорываются в мою тесноту — в самое потаённое, нетронутое…

— Ах!.. — острый, хриплый стон вырывается из горла сам собой.

Всё внутри болезненно сжимается, я инстинктивно отшатываюсь, увожу бёдра назад, подальше от вторжения. Пальцы Ренара с предательским хлюпаньем покидают моё тело, оставляя после себя пульсирующую пустоту.

Я быстро отползаю к краю ложа, прижимаю к груди колени, сжимаюсь в комок, будто пытаясь спрятаться от этого хищного, властного мужчины, который умеет обращать меня в ничто одним только взглядом.

Вся моя дерзость, колючие слова, притворное равнодушие — исчезают, тают на глазах, как утренний туман.

— Что случилось? — его голос ровный, но в нём проскальзывает тревога.

Он смотрит на меня пристально, пронизывающе. Его взгляд скользит по моему телу, по моему лицу… Оценивает. Проверяет. Не разыгрываю ли я сцену?

— Больно было, — тихо признаюсь, запнувшись на словах.

— Почему? — его голос становится чуть более жёстким, требовательным.

— Потому что… — я делаю глубокий вдох. — У землянок тело устроено немного иначе. Первый раз… почти всегда сопровождается болью.

Его глаза прищуриваются. И вдруг губы расползаются в хищной, почти торжествующей улыбке.

— Так вот оно что… — тянет он с особым удовольствием. — Ты девственница, Айнея?

Моё сердце сжимается от стыда и страха.

— Вы… вы знаете, что это значит?

— Слышал, — голос его становится низким, насыщенным каким-то первобытным триумфом. — Это прекрасно. Ты даже не представляешь, какое это счастье — быть твоим первым. Это подарок. Ни одна женщина на Люмине не может мне этого подарить. Это высшая честь для мужчины вроде меня. Быть первым!