Книга Агент 013, страница 36 – Дарья Донцова

Я выхватила у Приходько трубку и увидела на дисплее «656565».

– Не старовата ли твоя зазноба?

– Это моя квартирная хозяйка, – смутился Приходько. – И что? Это всегда работает?

– Меня фокусу научил один отвязный казанова, – призналась я, – он так с девушками знакомился, подкатывал и сразу предлагал: «Хотите, узнаю сколько вам лет?» Ни одна не отказалась! Главное – увидеть, что у «объекта» на экране сотового или в окошке калькулятора выскочит.

– Значит, сначала умножаем на семь и потом на тысяча четыреста сорок три, – забубнил Федя. – О! Точняк. Теперь вышло «двадцать два, двадцать два, двадцать два». Слушай, это неправильный фокус!

– Да ну? Чем же?

– А если она соврет? – деловито осведомился Приходько. – Ей тридцать, а она загадает двадцать?

Я растерялась.

– Это же шутка! Кому нужен подлинный возраст? Таким образом легко узнать любое число, задуманное человеком. Надо лишь посмотреть на результат расчетов.

– Глупо, – не согласился Приходько, – моя спина надежнее. Она чует ложь.

– Двигай в офис! – велела я. – Да, кстати, вот еще один прикол. Попробуй раздавить в ладонях яйцо.

– А смысл? – насупился Федор. – Не хочу перемазаться.

– Просто попытайся! – не отставала я.

– Зачем портить яйцо? – зудел Приходько. – Чего этим добьешься?

– Оно останется целым, – заявила я.

– Не, – захихикал Федор, – нашла дурака!

– Спроси свою спину, – разозлилась я, – что она тебе посоветует: поверить мне или нет?

– Спина так не работает, – сказал Приходько, – на нее накатывает! По вдохновению. Не вышло у тебя надо мной пошутить. Я опытный сокол!

– Наверное, ты хотел сказать «стреляный воробей», – вздохнула я.

– Все воробьи, а я благородный хищник, – без тени иронии заявил Приходько. – Хочешь кофе? Из автомата? Угощаю.

– Спасибо, выпью с удовольствием, – ответила я.

Федор быстро принес два картонных стаканчика.

– Сейчас нальюсь стимулятором и побегу в офис.

Мы осторожно глотали обжигающую жидкость. Из-за поворота коридора показались девочка лет пятнадцати и две старушки.

– Нюся, – сварливым тоном велела одна, усаживаясь напротив нас, – закрой окно, я простужусь.

Девочка покорно захлопнула раму.

– Чем тут воняет? – ожила вторая. – Анна, открой фрамугу, я сейчас задохнусь.

Девочка безропотно выполнила ее требование.

– Ужасно! – заорала первая. – Ноги коченеют!

– Баба Лена, на улице тридцать градусов тепла, – попыталась утихомирить скандалистку внучка.

– Ледяной сквозняк пробирает до костей, – добавила децибел в голос старуха, – я умру от воспаления легких. Нюся! Нейтрализуй причину моей смерти!

Аня вновь сходила к окну.

– Астма! – схватилась за грудь вторая пенсионерка. – Кха, кха, кха…

– Баба Маша, врач сказал, что у вас нет астмы, – вздохнула школьница, – вы думаете, что болеете, и потому кашляете. Это нервное.

Баба Маша надулась.

– Дожила! Внучка меня сумасшедшей обзывает! Анна, впусти свежий воздух. Что вы пьете? Смрад!

Я отлично понимаю: со вздорными бабками лучше не иметь дела, поэтому притворилась глухой, Федор последовал моему примеру.

– Баба Маша, это кофе, – объяснила Аня.

– Сплошная химическая гадость кругом! – затрубила старуха. – Народ чистую соляную кислоту потребляет, хлор, медь с купоросом. Сейчас же открой раму, я умираю от вонищи.

Аня пошла к окну, взялась за ручку, но тут ожила другая мегера:

– Сию секунду прекратите проветривать! Ноги от стужи немеют, спина в лед превратилась. Анна! Кому говорю!

Девочка сделала шаг назад.

– Анька! Открой! – рявкнула баба Маша.

– Анна! Закрой! – распорядилась баба Лена.

Я с сочувствием покосилась на девочку и удивилась ее терпению и редкой незлобивости. Даже взрослый человек взбесится, проведя в компании очаровательных бабулек более десяти секунд! Аня же без малейших признаков раздражения выполняет противоречивые команды. Или она удивительно воспитанный подросток, или престарелые гарпии затюкали ее до состояния полнейшего пофигизма.

А те и не собирались успокаиваться.

– Анька! Где свежий воздух!

– Анна! Заткни все щели!

– Духота!

– Холодина!

– Я задохнусь и скончаюсь!

– Простужусь и умру!

Дверь кабинета, возле которого мы сидели, приоткрылась, выглянула медсестра.

– Мария Ивановна, заходите, доктор вас ждет.

– Почему она первая? – возмутилась вторая бабка.

– Хорошо, Елена Ивановна, идите вы.

– Еще чего! – вскочила баба Маша. – Мой черед!

– С какого такого рожна? – обозлилась баба Лена.

– Нельзя их одновременно взять? – умоляющим голосом спросила Аня.

Медсестра моргнула.

– Да, пожалуйста, врач примет двоих.

Отпихивая друг друга локтями, старухи кинулись на зов, каждая хотела оказаться лидером в гонке. В коридоре воцарилась тишина.

– Поеду в офис, – произнес Федор, встал и вдруг повернулся к девочке. – Аня!

– А? – подскочила та. – Они уже вернулись?

– Это твои бабушки? – с сочувствием осведомилась я.

Школьница вздрогнула.

– Папина мама и ее сестра, они постоянно спорят.

Я мысленно пожалела незнакомую женщину, которая в придачу к свекрови получила еще одну мегеру, а Приходько неожиданно сказал:

– У меня было две тетки, обе редкостные гадюки. Знаешь, как я от них избавился?

В глазах Ани засветилась надежда.

– Как?

Федор улыбнулся.

– Я перестал открывать окно, и одна бабка задохнулась, потом, наоборот, пошире распахнул его, и вторая замерзла. Теперь я свободен.

– Приходько! – возмутилась я. – Что ты несешь!

– Шутка, – сказал Федор, – но в каждой шутке есть крошка правды. Знаешь, что мне кажется? С Игорем Веневым что-то не то в операционной происходит.

– Спиной ощущаешь? – хмыкнула я.

– Нет, мозгом, – на полном серьезе ответил Федор, – аппендицит полдня не удаляют. Спина мне другое подсказывает.

Я взглянула на большие часы на стене и забеспокоилась. Приходько прав, удаление аппендикса не пересадка сердца.

– Спина мне говорит: дело Осипа нехорошее, мы еще с ним накувыркаемся, – завершил Приходько и ушел.