Книга Не родные. Малышка в награду, страница 50 – Елена Левашова

— Спасибо вам большое. А Дмитрий давно появлялся?

— Давно, полгода его не было…

— Спасибо большое, — шепчу, встречая удрученный взгляд маленькой Катюши.

МАРУСЯ

— Ромаша, ее нельзя сейчас пичкать этими препаратами, она кормит Варю! — громко шипит Зоя Николаевна.

По счастливой случайности моя комната граничит с гостиной ужасного дома-похитителя.

Варюха спит, а я быстро стучу спицами, расправляя собравшееся на коленях полотно. Роман соизволил прислушаться к моим просьбам и обеспечил мой досуг. Теперь у меня есть книги, килограмм разноцветной пряжи и толстый альбом для рисования.

Крема и средств для умывания по-прежнему нет… Моему карателю-мужу доставляет удовольствие видеть мою покрасневшую от мыла кожу, потускневшие без нужного ухода волосы, загрубевшие руки. Не понимаю, как я могла так долго не видеть его личины?

Он тщательно прятал ее под ворохом вежливости и учтивости, природного обаяния и умения сыграть любую роль. Я просто попалась в его силки… Обыкновенная дура, клюнувшая на его внешнюю привлекательность и кажущуюся порядочность.

Нервно вяжу, пытаясь понять, что они собираются делать? Ждут врача, который признает меня невменяемой и назначит психотропные препараты? А что потом? Отберут ребенка, не имея необходимых для его воспитания документов? Я не подписывала никаких доверенностей, но и Роман не лишен родительских прав… В случае если меня признают недееспособной, он быстро оформит опеку над Варей. И все…

Я теряю время, бездействуя и выжидая. А, с другой стороны, пытаться вырваться из заточения без чёткого плана глупо и неосмотрительно. Одно я знаю точно: дом находится в Нижнем Новгороде, недалеко от синей, бороздящей песчано-грунтовую поверхность полей реки. По утрам я слышу тихий плеск наползающих на берег волн, а в определенные дни (их я отмечаю по-особенному) слышу разноголосый гул мужских голосов и рев моторных лодок.

Меток на краю оторванного края обоев ровно пятнадцать. Дни, когда на реку спускаются рыбацкие лодки — четыре. Могу предположить, что рыбаки приходят в выходные.

Мне надо лишь выбраться отсюда в день рыбалки. Перелезть через забор и бежать со всех ног, умоляя о помощи… Только как?

Перевожу взгляд на спицы. Ночью я могу расшатать поворотный механизм оконной рамы. Осторожно выползти в окно, не потревожив охраняющих территорию собак… Через забор я смогу перелезть сама, но как же Варя? У меня связаны руки, боже мой… Отчаяние снова поднимает голову, как проснувшаяся от спячки змея. Она шипит и наматывает круги, оплетая меня… Голова, шея, тело… Я уже и дышать не могу, представляя ужасающие картинки моего незавидного будущего. Мне нужен сообщник. Одна я не выберусь из дома, как ни крути…

В комнату тихонько входит Анна. Ставит поднос на стол и забирает пустую посуду. Не смотрит в глаза, боясь вызвать подозрения у тех, кто наблюдает за мной.

— Анна, а можно попросить белого хлеба вместо черного? — спрашиваю, повернув голову к камере. Наблюдатель легко прочитает по губам то, что я сказала. Вроде ничего подозрительного…

Она молча кивает и уходит. У меня есть минута, чтобы попросить ее о помощи. Задерживаю блуждающий взгляд на спящей малышке и иду в туалет.

Царапаю спицей на поверхности засохшего куска мыла:

«Помоги выбраться. Умоляю».

Криво, но прочитать можно. Возвращаюсь и кладу мыло между кусками черного хлеба.