Книга Бывший. Цена твоей любви, страница 23 – Марта Макова

– Пожалуйста, Гриш...

Мой жалкий скулёж прервал певучий сигнал уличного домофона. Кто-то звонил в калитку, и Гриша, недослушав меня, шагнул к окну.

– Кого там принесло с утра пораньше? – выглянул и тут же обернулся ко мне, сидящей на кровати. – Будь в комнате. К окну не подходи.

Брат быстро и решительно вышел, прикрыв дверь, а я, с колотящимся от тревоги сердцем, поковыляла к окну. Сидеть в неведение было невозможно.

Осторожно отодвинула штору, так чтобы было незаметно снаружи, и выглянула в окно.

У ворот дома стояла дорогущая машина, хищно прищурившаяся узкими фарами. Рядом с открытой водительской дверью Борис что-то читал в телефоне, ожидая, когда к нему выйдут.

.

Леон

Мы никогда не дрались с Борисом, даже наше детство прошло без братских мальчишеских разборок и потасовок. Нам нечего было делить. Только если родительскую любовь.

В детстве я ревновал маму к Борису. Она обожала его, боготворила, возлагала на него свои надежды, а меня почти не замечала. Ну, есть ещё один сын, и ладно. Растёт рядом, всегда под приглядом нянек и Федотыча, накормлен, напоен, присмотрен, и главное, не мешается под ногами.

Будучи ребёнком, я страдал от такой несправедливости. От её равнодушия. Но когда подрос, понял, что в этом даже есть свои плюсы. Полная свобода и право выбора – самолично распоряжаться собственной жизнью. От меня не требовали идти по стопам отца, не втягивали в семейный бизнес, не заставляли учиться там, где я не хотел. Я пошёл своим путём и сейчас был даже благодарен матери за её равнодушие к моей жизни. У меня всё получилось. И был дед, который любил меня, во всём поддерживал и дал возможность открыть мой личный бизнес.

А Борис... конечно, я любил его как брата, но в своё время он сделал всё, чтобы мы не сблизились. И сейчас, врезав от души ему по морде, я не испытывал ни малейших угрызений совести и раскаяния. Но и легче мне не стало.

Ревность скручивала и рвала жилы. Мешала здраво мыслить. Хотелось придушить этого мерзавца, сломавшего жизнь юной девчонке, искалечившего её.

– Зачем тебе это? – Борис достал из нагрудного кармана носовой платок и приложил его к разбитой губе. – Ты же понимаешь, что семья не примет твою невесту?

Отвечать и ввязываться в драку он не собирался. Был спокоен, будто и не получил только что кулаком по лицу. Его равнодушие и хладнокровие сводили меня с ума, бесили, заставляли кипеть от ярости. Судак замороженный! Ему было по фигу на то, что с Лирой могло случиться всё что угодно. Она без документов, без денег, даже без обуви, неизвестно где. Беспомощная, напуганная и беззащитная.

– Плевать я на вас хотел! Ты – хладнокровный, беспринципный ублюдок, и твоя безбашенная жена-убийца мне не семья!

– Осторожно, Леон. Не стоит так безрассудно менять родную кровь на безродную девчонку!

– Иногда мне кажется, что у нас разная кровь. У тебя холодная рыбья, а у меня горячая, человеческая.

Борис только криво ухмыльнулся и снова прижал платок к разбитой губе.

– В этом твоя проблема, Леон. Ты слишком горяч и сумасброден. Легкомысленный мальчик, пытающийся всеми силами доказать семье, что тоже на что-то способен.

– Думай что хочешь. Тебе я точно доказывать ничего не собираюсь. А будешь выёживаться и строить из себя крутого перца – заявлю свои права на часть отцовского наследства и бизнеса. Расколю твою суперфирму на кусочки и свои продам.