Книга Измена в прошлом, страница 53 – Марта Макова

Поздний вечер уже вступил в свои права. Улица за окном была пустынна и тиха, в доме напротив постепенно гасли окна. Люди ложились спать. Тусклый свет уличных фонарей не мог справиться с надвигающейся со всех сторон ночной темнотой. Мир засыпал и меня вдруг пронзил внезапный страх. Странная, пугающая мысль. Вдруг всё происходящее всё-таки не настоящая действительность. Сон. Я усну сегодня здесь, а проснусь снова у себя. В пустой осиротевшей квартире, без надежды на будущее, одинокая и несчастная.

Едва не расплескав вино, я, задрожавшей рукой, поднесла фужер к губам и сделала большой глоток. Всё будет хорошо! Всё обязательно будет хорошо! Успокойся, Юля.

Шум воды в ванной затих. Я повернула голову на звук быстрых шагов в коридоре. Пашка, в выпущенной из брюк, распахнутой белой рубашке, с закатанными до локтей рукавами, босой, со взъерошенными влажными волосами, появился в дверном проёме как герой — спаситель в фильме ужасов. Я отвернулась к окну, чтобы он не заметил моего облегчённого выдоха. С его кинематографичным появлением в дверях меня мгновенно попустило, страх отступил.

Паша медленно пересёк комнату и встал у меня за спиной. Так близко, что я чувствовала его дыхание на своём затылке. Молчала и ждала — ну вот сейчас он ко мне прикоснётся, вот сейчас… И даже это ожидание не спасло меня от щекотного бега мурашек, рассыпавшихся по коже, когда Паша осторожно отвёл волосы с моего плеча и, наклонившись, прижался к нему горячими, сухими губами.

— Юля, — жаркий шепот и короткий жалящий поцелуй за ушком заставили задрожать руку, в которой держала фужер с вином.

— Юля, Юленька, малышка, моя. — певуче, в коротких перерывах в череде осыпающих моё плечо и шею поцелуев, шептал Пашка. — Как же это прекрасно — просто любить тебя.

— Как тебе удалось уговорить маму приехать на свадьбу?

Я лежала, удобно устроившись головой на Пашкином плече, расслабленная, довольная, и лениво наблюдала как он перебирает мои пальцы, переплетает их со своими, снова отпускает, нежно поглаживает.

— Просто убедил. — Паша зарылся лицом мне в волосы и поцеловал в макушку. — Я уже большой мальчик. Умею убеждать.

— Как?

— Ну немного уговоров, чуть-чуть шантажа, капельку лести и признания их заслуг в моём воспитании — в его голосе чувствовалась самодовольная ухмылка. — Мама повелась, а вот отец нет. Он у меня кремень. Мужик сказал — мужик сделал!

— Почему отец был против меня, Паш? Породой не вышла?

Обида давно забылась. Да и кто знает, как сложилось бы, не случись той роковой аварии. Мать не забывала о нас с Серёжкой. Может, даже и с отцовской подачи присылала деньги. Я ничего об этом не знала.

— Да, нет, Юль. Тут дело не в тебе. И тогда не в тебе было. У нас с ним был старый конфликт.

Я задрала голову пытаясь в темноте разглядеть Пашкино лицо.

— Расскажешь?

— Да что рассказывать, — дёрнул плечом Пашка, — я отказался поступать в военное училище. Отец ведь потомственный военный. Прадед был военным и прапрадед. Дед вообще до генерала дослужился. Отец до полковника. А я отказался. Не моё это.

— Ты не рассказывал. — удивилась я новой информации. Нет, про деда генерала я знала, а вот про Пашу и военное училище слышала первый раз.

— Знаешь где я провёл раннее детство до школы? За Полярным кругом. Десять месяцев в году зима. Тушёнка, сухое молоко, консервированная колбаса, консервированная картошка, кислая капуста в бочках. Бррр… — невольно передёрнулся Пашка от отвращения. — Ненавижу.