Книга Измена. Я не сломаюсь, страница 42 – Марта Макова

Во вторых коллектив в мастерской оказался хорошим и очень дружным. Пять молодых парней и Аркадий Львович. Седовласый, пожилой мужчина, походивший на спокойного, умудрённого жизнью льва.

Мужчины приняли меня, единственную девушку, очень дружелюбно и всячески опекали. Иногда мне было даже неудобно из-за их повышенного внимания. На своём столе, в маленькой застеклённой конторке в конце цеха, я каждый день находила то шоколадку, то вкусное пирожное в коробочке, то небольшой букетик цветов. Кто приносил мне цветы они так и не признались. Только загадочно посмеивались на мои вопросы.

Мастерская оказалась большим цехом, поделённым на несколько частей. Тут были и сама мастерская, где в пене золотистых стружек и пахучих опилок, рождались очень красивые вещи. И помещение, где эти изделия покрывали лаком и защитными средствами. И сушилка, где лежали доски и бруски в ожидании своей очереди, чтобы стать очередным шедевром плотницкого искусства.

Мода на экологичное жильё и предметы обихода, давала приличную прибыль. Заказов было очень много. Ребята делали деревянные украшения даже для храмов Валаама. Я представить себе не могла, что плотницкая работа такая востребованная.

Парни были настоящими единомышленниками. И в работе, и в отдыхе. В этот выходной они организовали коллективный выезд на природу. На двух машинах мы, ранним утром, выбрались за город и целых два часа ехали к этому, давно обжитому ими, месту. Оказалось, что парни — любители рыбалки и отдыха в палатках на берегу озера.

Сегодня в программе был сбор грибов. Пока мужчины с вёдрами и корзинами бродили по окрестностям, время от времени перекликаясь и смеясь, я забралась под старую ель и уютно устроилась на перине из сухих еловых иголок.

Грибы я собирать не умела. Да не понимала в них ничего. Только один гриб знала наверняка и ни с каким другим бы не спутала — мухомор. Остальные были для меня все на одно лицо. Но и их, в пёстрой осыпавшейся листве я в упор не видела.

Я осталась на поляне у озера, поддерживать огонь в костре. Костя строго-настрого запретил ходить влево, там недалеко начиналось болото, а сами парни разбрелись в разные стороны с азартом и предвкушением тихой охоты в глазах.

Я полюбовалась серой гладью воды, собрала красивый букет из осенних листьев, попила горячий чай из термоса и захотела в туалет по маленькому. Полянку осквернять я не стала, отошла недалеко в лес. И наткнулась на эту чудесную, сказочную ель.

Я гладила шершавый ствол, а памяти всплывала картинка как Костя, отложив в сторону рубанок, любовно ведёт ладонью по гладкой деревянной поверхности. Стряхивает с неё стружку и опилки, и гладит длинными пальцами.

Я часто незаметно наблюдала за его работой. Каким вдохновенным становилось его лицо, когда он что-то осторожно вырезал по дереву, сдувал мелкие стружки и рассматривал свою работу. Как довольно улыбался, или, наоборот, сосредоточенно хмурился, если что-то шло не так.

Под елью было мягко и тепло. Я пригрелась, и, незаметно для себя, задремала.

"Агата! Агата!" меня разбудило мужское многоголосье. Тревожное "Агатааа!" слышалось вдалеке с разных сторон. Я потёрла ладонями лицо. Уснула!

Неуклюже выползла из-под ели и, стряхнув сухие иголки с одежды, оглянулась вокруг. Дождь закончился, но поднявшийся ветер раскачивал макушки деревьев, стряхивал холодные капли с веток и тревожно шумел в золотой листве. Я зябко поёжилась, соображая, в какую сторону мне идти. Что-то неуловимо изменилось вокруг.