Книга Снежный дом со свечой на окне, страница 2 – Ольга Назарова

Конечно, сама Милана книгу не писала — она надиктовывала разные премудрые, а местами даже замудрые фразы, пришедшие ей в голову, на смартфонный диктофон, которому Брылёв сильно сочувствовал, а потом отсылала звуковой файл нанятой сотруднице, которая записывала бесценные откровения и отправляла получившийся результат «корректорке», а потом «редакторке», а потом «программерке», а потом…

Название самой первой страдалицы Брылёв дочери в своём присутствии произносить запретил категорически.

— Милана, слово «писатель» я понимаю, но вот от «писини», когда ты её первый раз озвучила, у нас чуть было водитель в транс не впал — он же едва руль удержал… И я его понимаю — у меня тахикардия приключается, когда я это слышу! Да-да, ты можешь и это вписать в свою книгу, но сотрудницу «писиней» не зови — я не буду оплачивать работу человека с таким названием должности!

Милана долго билась, объясняя устаревшему во всех отношениях папе то, как он не прав, но пришлось смириться, надиктовать очередной текст о «токсиках-родителях» и отправить «писателке» — с этой формулировкой отец, скрипя зубами и тихо ненавидя себя, смирился.

Правда, потом в супружеской спальне много и бурно высказался о том, каким же он был идиотом, послав дочурку обучаться «какой-то фигне в Европе этой вашей».

Матушка Миланы — Лариса Максимовна — сочувственно кивала, поддакивала в стратегически важных местах страстного мужниного монолога, а сама старательно обдумывала список кандидатов на почётную роль Миланиного мужа. Она почему-то была свято уверена, что Милана, выйдя замуж, о своих книгописательских опытах позабудет.

— Такой клин можно выбить только клином, — рассуждала она.

Оно и понятно — когда у тебя под рукой настоящий, живой, само собой, неидеальный муж, выдумывать что-то да переливать из пустого в порожнее уже нет необходимости, да и времени может не остаться. Глядишь, вот так и отвлечётся доченька от того бреда, которым успела пропитаться во многомудром западном университете. Вот и размышляла она, перебирая кандидатов в женихи:

— Младший Петров не подходит — у него проблемы с реальностью… Это лечить долго, трудно, и здоровье уже того… не восстановить. И зачем нам такой отец для внуков? Правильно! Незачем!

— Иваненские? Только и кичатся родословной. Правда, купленной, про это все знают! Нет, мы тоже можем купить, это несложно… Но толку-то? Витя глупостями заниматься не станет, а без этого они будут на нас свысока смотреть. Лесом!

— Брюквины? Там двое сыновей. Один уже раза три женился — детей куча. Не годится. Второй — что-то не по этой части… Ну, то есть кардинально не по этой. И как с такого внуков получить? От такого только проблемы заиметь можно, но их нам и без него хватает!

— Лара, ты слушаешь? — озаботился Брылёв подпритихшей супругой.

— Да-да, милый, конечно! — откликнулась она, продолжая перебирать кандидатов.

Озарение пришло к ней на сто тридцать четвёртом круге метаний мужа по их спальне.

— Витя! Я вспомнила! — Лариса спугнула усталого Брылёва, который раздражённо шипел о проклятой книге и её «редакторках-программерках-фотографинях-корректорках», и особенно о «писателке»… О дочкином варианте произношения этого слова он и думать не мог — у самого возникало ощущение, что он сейчас на полном ходу с дороги свалится.