Книга Медведище и его выбор, страница 16 – Ольга Назарова

Соня довольно покосилась на ладненькую, яркую, бело-рыжую басенджи, которая отличалась повышенной пролазностью, исключительной хитростью, и обладала таинственным обаянием, действительно, сводившим с ума представителей противоположного собачьего пола.

— Так, симпатии пса у меня в кармане — с собачником это половина дела. Что там ещё интересует этого Миронова? Рабооота… Это ещё проще — уточнить, чем он занимается, притвориться, что мне интересно и слушать-слушать… какие же они в этом все одинаковые — обожают болтать. Хотя, мне-то это только на пользу.

Вот что-что, а слушать Соня умела. Слушать, запоминать, выискивая уязвимые места, приручать, становиться интересной, нужной, потом незаменимой, а потом резко, с наслаждением и удовольствием бить наотмашь, наслаждаясь каждой секундой расплаты очередной жертвы.

Нет-нет, мать, конечно, намекала на замужество, даже пробовала надавить — да пожалуйста, Соня морально раздавила кандидата как таракана, внимательно выслушала материнский скандал и умело парировала:

— Ты же то же самое делаешь с отцом? Делаешь-делаешь — развлекаешься так, отдыхаешь? Вот и я тоже… развлекаюсь. Но я превзошла тебя, мне мало по одному мужику шпильками прохаживаться, мне разнообразия хочется, так что не мешай мне. Сама выберу какого-то одного, потом. А пока — буду так!

И, странное дело, мать утихла… Ну, относительно, конечно, но Соня могла бы поспорить, что с того самого разговора, она дочку даже как-то зауважала.

Мужа она держала в кулаке крепко-накрепко — и не удивительно — это для окружающих он — крупный бизнесмен, но свои-то знали, что все его активы в руках жены. Это она, будучи дочкой выскочившего в девяностые удачливого «дельца», владела всем семейным состоянием, а муж… а что муж? Управляющий тоже нужен, вот он и управлял, срываясь на подчинённых, считаясь жестким и неуступчивым переговорщиком, этаким «крутым мужиком».

Соня это видела с раннего детства, видела и со школы заводила себе собственные игрушки. А вот теперь пришла пора позабавиться с новой, желанной и интересной. Позабавиться от души, играя как кошка с мышью, пока и эта игрушка не сломается и не станет умолять её о пощаде, о любви, о понимании. Можно подумать в этих мольбах есть какой-то смысл — такие вещи не подают сломленным и сломанным…

По крайней мере, именно так думала Соня.

Рождество прошло под снегопадом, набросившим на окрестности почти непроницаемую пелену.

Тихо, спокойно и так легко, словно в светлом и радостном детском сне — распахни руки, взмахни ими и лети сквозь невесомые хлопья вверх, за облака, к небу.

Каким образом сквозь снегопад пробивался радостный колокольный звон Николай понять не мог, да это было и не важно — время такое, физические величины не очень-то много значат в такие дни.

Николай Рождество уважал — няня в детстве рассказывала о том, как когда-то открылось темное звёздное небо, как показались пастухам ангелы, как мудрецы, которые долго-долго шли за звездой, нашли того, к кому шли. Совсем маленького и такого долгожданного.

Почему-то рассказ она начинала именно с тех, кто был вокруг, тех, кто шел к пещере, ведомые кто надеждой, кто любопытством и радостным изумлением, и Коле казалось, что он тоже подходит всё ближе и ближе к пещере, над которой горит звезда.