Книга Медведище и его выбор, страница 75 – Ольга Назарова

— Это она вам рассказала про камеры?

— Конечно. Девушка настолько самоуверенна, что это просто восхитительно! Знаете, этот тип людей «круче вареных яиц», причём, без малейшего на то основания!

— Знаю, конечно, как не знать.

— С ними проще всего, они сами себе самые худшие недруги. Вот взять Сонечку — она ж сама, своим безукоризненным маникюром нагребла себе проблем — с обстановкой, с отравой, с подробным изложением событий потенциальной жертве. И судя по тому, сколько туда прибыло полиции, мама её вся в дочечку.

— Однозначно, — кивнул Хак, — То есть вы решили исчезнуть и дать ей возможность самой утонуть? Прекрасно! Но как вы это сделали? Мой человек в недоумении, СК — тоже!

— И почему все думают, что актёры — люди безголовые? — Cоколовский принял оскорблённый вид. — Я, между прочим, вкладываюсь в бизнес, в частности — в строительство, даже регулярно интересуюсь делами. И в курсе, что по СНиПам, ой, не делайте, пожалуйста, такое лицо, я даже знаю, что это строительные нормы и правила, так вот по ним от пентхауса или любой другой постройки на крыше, которая выше определённого значения, должна быть пожарная лестница! Да, их делают не на виду, но я ж специально клуб объезжал — посмотрел, где она.

— Если честно, я впечатлён! — признался Хак. — А дальше? По лестнице вниз? Но там же замурованы окна.

— Да как же! — рассмеялся Соколовский. — Кто ж в подсобных помещениях, где есть окна, будет устанавливать кондиционеры? Это резко увеличивает сметы на строительство… — Соколовский покрутил головой, демонстрируя, как он расстроен тем, что его недооценивали. — Да, и что такое смета я тоже в курсе — даже лично их видел!

— Мой мир никогда не станет прежним, — беззвучно пробормотал Хак.

— Я всё слышал! У меня не только обоняние очень острое, но и слух, — серьёзно предупредил Хантерова Филипп. — Короче говоря, про закрытые наглухо окна — всё это справедливо только для номеров, но никак не для помещений, где находится персонал. Так что я просто спустился на этаж ниже, показал кое-кому через стекло пару купюр, и мне только что дорожку не расстелили…

— А полиции никто ничего не сказал! — хмыкнул Хак.

— Так и не скажут! Точнее, не скажет — он что, дурак, что ли? Уволят же его. К тому же, ничего противозаконного он не сделал. Не открыл бы он окно, а ну как я бы упал?

— Тоже верно! То есть вас запустили… а дальше?

— Дальше за ещё одну купюру проводили к служебному лифту, так, чтобы я не попал под камеры, и старательно смотрели в сторону, когда я уезжал. Знаете, там такие приятные люди работают… — очень доверительно сообщил Соколовский, любуясь собой в зеркале.

— Я в полном восторге! — сообщил ему Хантеров. — Вы озадачили нашу драгоценную Софью…

— Не только её саму, но и всю семейку. Там, насколько я понял, и мать такая же!

Хантеров покивал, полностью соглашаясь с Филиппом, а потом уточнил:

— А что дальше? Когда вы объявитесь?

— Да вот уже объявился — вам показался, только, мне кажется, что у вас может быть очень избирательная память — она ррраз и забывает некоторые вещи, — актёр вопросительно покосился на Хантерова, который глубокомысленно изрёк:

— Моя память — что хочу, то и делаю, где хочу, там и помню!

— Разумный подход, — одобрил Соколовский. — Я так думаю, что Софии, с учётом моего исчезновения, будет абсолютно недосуг заниматься Николаем Мироновым.