Книга Цветы для судьи, страница 25 – Марджери Аллингем

– Тяжелый человек, – помотал головой Ричи. – Большой эгоист. Слишком властный. Но славный малый. Импульсивный. Джину не любил. Нелепая случайность, жуть.

Мистер Кэмпион вспомнил о маленькой решетке под полкой в хранилище. Идя вниз вместе с Ричи, он продолжал о ней думать.

Ужасное происшествие совершенно подкосило Ричи. Запертая дверь, время смерти – от этих деталей он отмахнулся как от незначительных, а важность расположения шляпы с зонтиком и вовсе от него ускользнула.

Из подвала в холл поднялись двое полицейских в штатском. Одного из них Кэмпион узнал – сержант уголовной полиции Пиллоу, сотрудник спецотдела по политическим и государственным преступлениям. Пиллоу кивнул Кэмпиону, в черных глазках мелькнуло удовлетворение.

Полицейский что-то держал. Когда Кэмпион рассмотрел необычную ношу, сердце у него екнуло. Бережно завернутый посредине в темный носовой платок, в коротких толстых ладонях сержанта висел кусок резинового шланга – из тех, что иногда используют для импровизированного душа. Сержант Пиллоу сжимал находку, точно бесценное сокровище.

Гордону Роу, эсквайру, хирургу

Лондон

Будучи коронером Его Величества в графстве Лондон, настоящим обязываю Вас предстать передо мной и присяжными во вторник, девятый день февраля месяца, в одиннадцать часов до полудня в суде прихода Святой Иоанны, Холборн, и тогда же в интересах Его Величества свидетельствовать по поводу смерти Пола Редферна Бранда и совершить вскрытие либо содействовать вскрытию тела и посмертному исследованию внутренних органов головы, груди и брюшной полости упомянутого Пола Редферна Бранда, о чем доложить впоследствии на вышеозначенном дознании. Неповиновение настоящему приказу – на ваш страх и риск.

Датировано вторым днем февраля месяца, 1931.

П. Дж. Салли, коронер.

В пятницу на той же неделе, когда было обнаружено тело, доктор Роу позвонил в квартиру Джины, рассеянно похлопал себя по карману, услышал, как зашуршала в ответ повестка коронера. Маленький доктор шел по коридору за встревоженной миссис Остин и сгорал от любопытства.

– Я и вправду считаю, вы должны на нее взглянуть, доктор. – Домработница говорила приглушенным голосом, бороздя толстый ковер мягкими туфлями и не глядя по сторонам. – Ни минуточки она не спала. По лицу видно. Я сказала ей, сказала: «Вызовите врача, милочка. В конце концов, хуже, чем сейчас, он не сделает». А она мне: «Наверное, вызову, миссис Остин». «Прилягте», – я ей, но не тут-то было. Так и сидит у камина, что твоя лилия.

Этот рассказ длился до самой двери в гостиную. Прежде чем войти, миссис Остин положила пухлую влажную ладонь на руку доктора.

– Уже что-нибудь выяснили?

Доктор Роу кашлянул.

– Не знаю, миссис Остин, – любезно ответил он. – Вы же в курсе, я не полицейский. Где наша пациентка?

Домработница подняла брови, затем со множеством картинных предосторожностей, призванных обеспечить тишину, на цыпочках тяжело вплыла в комнату.

– Вот и доктор, милочка, – объявила она замогильным шепотом, от которого у ее хозяйки наверняка остановилось бы сердце, будь их появление и вправду бесшумным.

Джина сидела в большом белом кресле, закутанная в сшитый на заказ черный пеньюар, – тот резко контрастировал с бледным лицом, блестящими глазами и волосами. Она сделала слабую попытку улыбнуться.