Книга Смерть в Галерее, страница 101 – Марджери Аллингем

Годолфин улыбнулся.

— Может ли хоть один европеец различить двух индусов? — с иронией спросил он.

Тень пробежала по лицу Бриди. Он повернулся к мисс Дорсет.

— Что вам сообщили из ассоциации зашиты прав предпринимателей в ответ на ваш запрос? — спросил он. — Не бойтесь. Расскажите об этом подробнее. Мистер Годолфин, покидавший Европу без гроша в кармане, вернулся из безнадежной, провалившейся экспедиции с такими деньгами, что мог себе позволить бриллианты и дорогие машины. Конечно, вы забеспокоились, впрочем, как и некоторые другие. Поэтому вы поступили очень разумно, когда послали запрос в ассоциацию. Что вы узнали?

— Я узнала, — медленно и неуверенно начала мисс Дорсет, с трудом подбирая слова, — я узнала, что Национальный Банк Индии на несколько месяцев гарантирует ему кредит на девяносто тысяч фунтов. А поручитель — некто по имени Хабиб уль-Рапут.

Годолфин присвистнул. Постепенно вокруг него образовалось пустое пространство, и хотя его напускное спокойствие дало трещину, он все еще стоял в центре комнаты, весело глядя на инспектора.

— Не совсем так, — сказал он. — Рапут Хабиб из Пенанга — мой большой друг. Я как-то оказал ему услугу, и он дал мне эти гарантии, когда я возвращался домой. История о нескольких месяцах кредита — выдумка ваших дружков из ассоциации. И потом, хотя я просто очарован вашей совместной изобретательностью, я надеюсь, вы не собираетесь поместить мое лицо в вашу чертову мозаику? Какого черта мне нужно было делать эти длинные перелеты, чтобы здесь в Европе убить Роберта Мадригала? Поверьте, намного легче было бы нанести удар в Тибете, если бы, конечно, мне это было нужно. Бросьте, неужели вы не помните, что я спас ему жизнь?

— Вы спасли ему жизнь? — Габриель спросила очень тихо, но Годолфин почувствовал угрозу. — Спасли ему жизнь? Когда я впервые услышала эту сказку о вашем героизме, мистер Годолфин, мне показалось, что я ее уже где-то слышала. Когда вы вернулись, я опять задумалась. В молодости мне доводилось встречать людей, которые иеной собственной жизни спасали своих друзей. Но это были люди совершенно не вашего типа. Это великие, немного простодушные и сентиментальные люди. Герои и первопроходцы. Я бы назвала это старомодным выражением «люди чести». Ни один из них не был энергичным, умным и проницательным мужчиной вашего типа, мистер Годолфин. Историю о вашем героизме рассказал нам Роберт. Эти вариации в славянском стиле на какую-то, возможно, реальную тему были вполне в духе Роберта.

Тихий голос угас, но как только Годолфин наклонился к ней, она продолжила, собрав всю свою волю и силы.

— Я думаю, на самом деле все было намного проще. В экстремальной ситуации, которую нам расписал Роберт, чтобы в это можно было поверить, случилось вот что. Вы со своей раненой ногой стали для всех настоящей обузой. Вас пришлось тащить шаг за шагом. Туземцы, похоже, собирались сбежать. А единственной опорой Роберта был этот презренный Лукар, еще больший трус, чем он сам. Мне интересно, действительно ли вы совершили ваш героический поступок в этот трагический момент? Или вы ничего подобного не делали?

Она опять замолчала. Через некоторое время опять зазвучали тихие слова, полные обыкновенного здравого смысла.

— Я все время думаю, была ли это история о великом героизме или о великой трусости. А не случилось ли так, что Роберт вас просто бросил, мистер Годолфин? Не мог ли он просто оставить вам одеяло и пару банок консервов и бросить там, на снегу, отчаянно кричащего им вслед? Не убедил ли он Лукара, что поступает правильно? И не придумал ли он потом, когда они все уже были в безопасности, чудесную сказку о подвиге, чтобы прикрыть свою собственную трусость? И не тот ли это крючок, на котором его потом все время держал Лукар, мистер Годолфин?