Книга Смерть в Галерее, страница 39 – Марджери Аллингем

Он опять повернул ее к окну и показал на одинокую фигуру, подпиравшую ограду на плошали.

— А вот и он, — сказал Дэвид. — Фуражка, ботинки и все остальное. Если я уйду из дома, он тоже уйдет. Вот в чем печальная правда. Впервые в жизни старик в ловушке, графиня.

Она почувствовала, как он сильно сжал ее плечо.

— Если бы его здесь не было, ты бы ушел? — спросила она.

— Мой Бог, конечно, да, — сказал Дэвид Филд.

Ко всеобщему изумлению, Габриель приняла участие в организации похорон, и великий викторианский дух самосохранения проявился во всем своем великолепии в ее заявлении.

— Тихо? — вопрошала она, сидя в кресле, как обычно, очень прямо. — Мы должны это сделать очень тихо? В такое время, как сейчас? Не будьте смешными. Мои дорогие, мы даже мысли допустить не можем, что в этом есть что-то скандальное. Наш бедный, несчастный родственник скончался. И это наш долг перед Богом и людьми — достойно проводить его в последний путь. Кроме того, если какие-нибудь сплетники собираются толпиться вокруг дома, ради Бога, пусть глазеют.

Она крайне неодобрительно отнеслась к участию Дэвида в организации похорон. И прямо ему об этом заявила. Но так как его имя уже стали упоминать в разговорах адвокаты и поверенные, она решила, что будет «меньше шума», если он продолжит работу, чем если его заменит кто-то другой. Поэтому она пригласила Дэвида, Вортингтона, и владельца похоронного бюро к себе в комнату.

Некоторые из ее распоряжений уже опоздали, но Фрэнсис, назначенная главной помощницей во всех ее делах, испытала почти благоговейное восхищение здравым смыслом, стоящим за всеми, казалось бы, абсурдными требованиями великого ритуала. Она делала все, что ей говорили, купила черные платья для себя, Филлиды и прислуги. Допоздна они вместе с мисс Дорсет рассылали приглашения всем, у кого могло появиться хоть малейшее желание прийти.

Эти приготовления вносили свой грустный вклад в кошмар всего происходящего. Постовой в штатском помог внести венки в холл, а старый Бриди, проницательным взглядом осматривавший их печально переплетенные ветви, казалось, весь пропитался запахом траурных лилий. Дрожащие продавщицы внесли несколько вешалок с платьями в комнату Габриель, и она заставила их несколько часов дефилировать по комнате в траурной процессии. Наконец, она с удовлетворением заметила, что ее внучки, кажется, будут выглядеть достойно.

Никто не плакал. Была какая-то зловещая цель во всех этих приготовлениях.

Вечером накануне погребения Фрэнсис с ворохом черного шифона налетела на Дэвида перед дверью Филлиды. В доме пахло как в цветочном магазине. И присутствие смерти чувствовалось даже явственнее, чем в тот день, когда печальные останки Роберта были найдены в зеленой гостиной.

Она увидела, что Дэвид дрожит, зрачки его расширены. Он выглядел как-то моложе и беззащитнее.

— Вся эта церемония — сплошной анахронизм, — сказал он. — Совершеннейший кошмар. Боже мой, если бы хоть одна живая душа любила бедного парня, это все могло бы свести с ума. Знаешь, сегодня ночью они нашли Лукара. Он телеграфировал откуда-то издалека. Согласись, это совершенно невыносимо — натыкаешься на полицейских на лестнице, в коридоре, на каждом шагу. Наверное, так и должно быть, но все это выбивает из колеи. Интересно, а кто позаботится о Лукаре и всем остальном во время церемонии, пока вся полиция здесь? И знаешь, о чем я еще думаю? В другой ситуации мы бы все бились в истерике от жалости, но вся эта чудовищная пантомима, организованная твоей бабушкой, как-то все притупляет и сглаживает.