Онлайн книга «Версаль под хохлому»
|
Но у Раисы Демьяновны не хватало веры, чтобы воспринять речи священника. Она безостановочно плакала, ругала себя, разговаривала с фотографиями внучки, просила у нее прощения и в конце концов угодила в больницу. Пару лет Крыловы пытались жить без ребенка. А потом привели в дом другую девочку. Золотарева отлично помнила день, когда впервые увидела нового приемыша. – Тетя Катя, смотрите, кто теперь у нас живет! – слишком радостным голосом сообщил Николай, когда она пришла к Крыловым. – Это Джуленька. Катерина Андреевна шагнула к девочке – и чуть не заорала. И ЭТО они называют Джуленькой? Нижнюю часть лица ребенка бороздили уродливые шрамы, одна щека казалась толще другой, верхняя губа напоминала ткань, стянутую неловким портным в узел. Раиса Демьяновна не издала ни звука. – Джуленька пока плохо говорит, – пояснил Коля, – но мы научимся. Да, мое солнышко? Он нежно погладил малышку по волосам, а та резко дернула головой и издала странный нечленораздельный звук. Золотаревой стало страшно, ей хотелось сказать Юлии и Николаю: «Вы с ума сошли! Кого в дом привели? Как посмели дать уродине имя Жуленьки?» Но она сделала над собой усилие и проглотила злые слова. Несколько дней она не заглядывала к подруге, но потом, с трудом пересилив себя, пришла и застала Раису в момент, когда та пыталась накормить Джулию обедом. – Ложечкой ешь, – нежно говорила старшая Крылова, – не пальчиками! Девочка зарычала, рукой схватила с тарелки котлету и целиком запихнула ее в рот. – Маугли! – не выдержала Катерина. Раиса печально посмотрела на подругу. – Джулию очень обижали, нам придется многое наверстывать. Мой долг помочь девочке преодолеть все трудности роста. Приемыш вскочила, с силой пнула гостью по ноге и убежала. Золотарева вскрикнула от боли. – С ума сойти! Она еще и агрессивная! – Пять лет мучений озлобят даже святого, – оправдала малышку Раиса Демьяновна. – Зачем они взяли такую? – ляпнула Катерина Андреевна. – Можно было найти нормального младенца. Легче воспитывать, чем корректировать педагогические упущения. – В память о Жуленьке, – тихо произнесла подруга. – Юля и Коля специально отобрали самую несчастную, никому не нужную малышку, которую точно никто не удочерит. Ради Жуленьки мы хотим ей помочь, дать нормальную жизнь, образование. – А лицо? – Сделаем операцию, – откликнулась Крылова, – исправим внешность. – В память о Жуленьке... – протянула Золотарева. И услышала признание Раисы: – Я обязана искупить вину. Катерина Андреевна возмутилась. – Получается, новая Джулия твое наказание? – Нет, нет! – яростно возразила Раиса Демьяновна. – Я хочу сделать бедного ребенка счастливым! Шли годы, приемная девочка взрослела, и Катерина видела: нет в ней ни таланта, ни ласковости, ни обаяния безвременно ушедшего «Колокольчика». Родители тратили большие деньги на репетиторов, но ума у Джулии не прибавлялось. Читать девочка не любила, рисованием не увлекалась, к музыке была равнодушна. Чего только не придумывала Раиса Демьяновна, чтобы найти у внучки проблеск какого-нибудь таланта! Она записывала Джулию в спортивные секции, разные студии, водила в театр, консерваторию. Но все было зря – на уродливом лице Джулии отражалась лишь скука. Другие дети радовались, смеялись, хлопали в ладоши, а девочка говорила бабушке: – Когда это закончится, мы уйдем, да? Трудно было и в школе. Друзей девочка не имела, и дело не в страшненьком личике, которое, в конце концов, после множества операций стало выглядеть почти прилично, а в характере. Джулию не любили за мрачность, вредность и плаксивость. Она не была звездой школьных мероприятий и примой спектаклей, зато профессионально закатывала истерики, причем по любому поводу. Вот, скажем, такой пример: Джулию случайно толкнули на перемене. Любая другая девочка после падения вскакивала, догоняла обидчика и дубасила его кулаками. Или неслась жаловаться классной руководительнице. Джулия поступала иначе. Она оставалась сидеть на полу и орала: – Конечно, я уродливая жаба. Наступите на меня и раздавите. Мое лицо похоже на плевательницу. Харкните в него! Смущенный одноклассник протягивал девочке руку и говорил: – Прости, я не хотел. Но Джулия продолжала: – Так мне и надо! Я огрызок! Обмылок! Затем падала навзничь и начинала кричать: – Жаль, что ты не убил меня! Жаль! Жаль! Попробуй еще раз! Неудивительно, что дети не хотели даже приближаться к ней. Джулия охотно устраивала скандалы также бабушке, маме и папе. Если какая-то из ее просьб оказывалась невыполненной, допустим, ей не купили очередную куклу – девочка заводила привычную песню: – Так мне и надо, уродке! – Жуленька, успокойся! – кидалась к ней Раиса Демьяновна. Далее диалог несся по накатанной колее: – Чудовищу не нужны игрушки. – Солнышко, не волнуйся, сейчас куплю тебе куколку. – Нет, спасибо. Уроды не достойны подарков. – Джуленька, извини, просто перед зарплатой денег мало, я хотела сэкономить. – Конечно, зачем последние рубли на страшилище тратить. – Уже бегу в кассу! – Не надо. – На, Джуленька! Возьми, вот она! Игрушка летела на пол под истерический вопль: – Нет! Не хочу из жалости к уродине купленного! Нет! Джулия принималась рыдать, падала, билась в конвульсиях, к ней вызывали доктора. Катерина Андреевна понимала: наглая девчонка нащупала педаль, нажимая на которую можно манипулировать родными. – Не иди у нахалки на поводу, – советовала она Раисе, – нельзя исполнять все ее капризы. Скажи девчонке категорично «нет» и не нарушай свое слово. – Джуленька очень эмоциональна, – вздыхала подруга, – я нанесу ей психологическую травму, а я хочу избавить девочку от страданий. – Таким образом ты создаешь огромную проблему, – возражала Золотарева. Крылова опускала голову. Слов: «Я виновата перед Жуленькой, девочка умерла из-за моей невнимательности, и теперь в память о ней я обязана помочь Джулии» она более не произносила, но они как бы витали в воздухе. На беду, Раиса Демьяновна была довольно религиозна, ходила в церковь, и один батюшка, отнюдь не большого ума человек, как-то заявил прихожанке: – Если хотите загладить свою вину перед умершим ребенком, приголубьте приемную девочку. Та – ваше послушание. |