Книга Стихея, страница 122 – Нана Рай

Мари не могла дышать. Мелисса… Мелисса… Она уже слышала это имя. Давно, очень давно. Еще до рождения.

– Ноэль, – вдруг прошептала она, и Уильям замер.

Его глаза широко раскрылись, а Мари продолжала:

– Ты сделал выбор, Ноэль! На твоих руках кровь. Не только ее, но и моя… Все изменилось. И больше не будет, как прежде.

– Этого не было в спектакле. – От неожиданности Эллиот отпустил Уильяма, будто почувствовал себя лишним.

– Это было в жизни, – с горечью ответила Мари.

Она не помнила, но знала. Ноэль причинил ей не просто боль – он уничтожил Мари.

Она развернулась, чтобы выйти, и вдруг застыла. Возле лестницы стояла Айви, и, судя по бледному лицу, она слышала достаточно. Позади нее неуверенно топталась Дейзи и мяла подол платья.

– Айви… – Мари подняла руки, словно защищалась. – Я…

– Можешь объяснить? – Айви всхлипнула. – Я думала, между нами не осталось секретов, но самый страшный ты приберегла напоследок?

Наверху вдруг заорали в микрофон:

– А следующая песня посвящается лучшим подругам, Мари и Айви! – И группа заиграла уже ставшую классикой «All I want For Christmas is You».

Медленное, берущее за душу начало перешло в зажигательную песню, так не подходящую ситуации.

Лучшим подругам… Слова резали по живому.

Я ведь говорила тебе, что люблю Уильяма. Или ты из принципа ищешь парней, с которыми у меня были отношения? Я же и с Эллиотом встречалась, пусть и недолго, – хмыкнула Айви и вытерла слезы, размазывая тушь.

– Не стоило идти за ней, – пробубнила Дейзи, видимо, сама не понимая, то ли она пытается разрядить обстановку, то ли усугубить. Айви даже не обратила на нее внимания.

Между нами ничего не было! – Мари почти умоляла.

Вокруг завертелись картины, потолок и пол поменялись местами, ноги не слушались. Айви стала для нее самым близким человеком. Единственной, кому она смогла довериться. Кто принял ее такой, какая она есть. И теперь Мари теряла то важное, что у нее когда-либо было, – дружбу.

– Это все сложно, Айви. Я бы никогда не встала между вами, но меня тянет к нему из-за какого-то чертового проклятья. И я не знаю, как и почему оказалась…

Мари, хватит твоих сказок! – закричала Айви. – Я ненавижу тебя, предательница. – Она развернулась и побежала прочь по коридору, но вдруг остановилась. – Я съезжаю из комнаты. Каникулы проведу у подруги в городе, а потом переговорю с вице-канцлером о переселении. Я больше не могу быть твоим куратором.

Мари лишь смотрела, как блеск серебристых пайеток удаляется, затухает с каждым шагом Айви. Чувство потери осело на кожу Мари. Казалось, она стала липкой, противной, хотелось расцарапать кожу до крови, чтобы избавиться от наваждения.

Мари было ринулась вслед за Айви, но остановилась. Поняла, что поздно бежать. Не сейчас, когда их обеих переполняло разочарование. Мари обессиленно села прямо на пол. Ноги заныли от ужасных шпилек, не привыкшие, чтобы над ними так издевались. Она хотела стащить их, но пальцы не слушались, чтобы расстегнуть застежки. Мари бессильно зарычала. Словно в тумане, она заметила, как возле нее замерли две фигуры. Увидела протянутую руку:

– Мари, мне очень жаль.

Она подняла затуманенный от боли взгляд на Уильяма и внезапно прозрела. С яростью оттолкнула его ладонь:

– Это ты виноват! Ты играл чувствами Айви, давал ложную надежду. Но только тебе она была безразлична с самого начала, а мне – нет. Ты этого и добивался, чтобы держать меня подальше.