Книга Стихея, страница 93 – Нана Рай

Мари закинула за спину рюкзак, но на занятие не вернулась. Вместо этого узнала у Айви номер комнаты Моники (та пыталась в мессенджере выпытать, зачем, но Мари проигнорировала ее сообщения) и направилась прямо к ней.

В комнате ни Моники, ни ее соседки не оказалось, поэтому Мари уселась прямо на ковролин и оперлась спиной о дверь. На этаже царила тишина, потому что почти все разбрелись по занятиям. Если кто и зависал у себя, то виду не показывал, и Мари с жадным наслаждением впитывала безмолвие. Долго ждать не пришлось.

Вскоре Мари услышала грузные шаги и разглядела в начале коридора Монику. Та была одета в темно-синий спортивный костюм, руки засунуты в карманы, спина ссутулена. Над ней не хватало мрачного облака с маленькими молниями. Глаза блестели на темнокожем лице, а склеры казались непозволительно белыми.

Мари не встала. Дождалась, пока Моника подойдет к комнате, но так и осталась сидеть на полу, скрестив ноги по-турецки. Внимательно посмотрела на Монику, но та поспешно отвела взгляд.

– Меня допросили.

– Видимо, недостаточно. – Моника таращилась на дверь над головой Мари.

– Ты ведь этого хотела?

– Тебя не касается, чего я хочу. И вообще, держись от меня подальше.

Мари медленно встала и закинула на плечо рюкзак:

– Тебе кто-нибудь говорил, что подслушивать плохо?

Моника не выдержала и впилась в Мари взглядом, но недолго. Через несколько секунд сломалась и закрыла глаза. Судорожный вздох выдал ее страх.

– А тебе говорили, что убивать плохо?

Мари поджала губы и пошла прочь, специально задев Монику плечом. Она не стала оправдываться. Она ни в чем не виновата. Она не убивала.

Не убивала?

Часы побежали друг за другом, словно играли в догонялки, и Мари сама не заметила, как пролетел почти месяц. Оставались последние дни осени перед зимой, и студенты постепенно начинали оживать и мечтать о рождественском бале. Смерть снова отступила в тень, и яркая, стрекочущая жизнь заставила позабыть о том, что она не бесконечна.

Поиски информации о Стихее вновь зашли в тупик, как и отношения с Моникой. Теперь она сторонилась не только Мари, но и Айви, от чего последняя постоянно злилась и порывалась оттаскать Монику за дреды.

Саму Мари оставили в покое. Ее ненавидела Джорджи, а остальные лишь поддерживали эту игру. Возможно, их даже забавляли кошки-мышки с новенькой. Теперь же игра потеряла вкус. Хотя Мари не покидало чувство, что это временно. Огненные девы затаились, но продолжали наблюдать, не позволяя Мари расслабиться.

В остальном жизнь словно застыла. Дело о смерти Джорджи закрыли как самоубийство. Полицию, конечно, смутил выбор столь специфического яда, но они понятия не имели, где покойная его взяла. Некоторые студенты отчислились, все-таки два «самоубийства» за один семестр не прошли бесследно для репутации университета. Но вице-канцлеру мисс Кэрролл удалось успокоить большинство родителей, и она продолжала занимать свой пост.

Казалось, что о приближающемся полнолунии помнит лишь Мари. И, наверное, Эллиот с Дейзи. Та ходила задумчивая, и если вдруг сталкивалась с Мари, спешила уйти прочь, словно пыталась сбежать от своей сути. А Эллиот… Он оставил попытки понравиться Мари, а она втайне даже от себя скучала по его шуткам и разговорам. И постоянно скользила взглядом по студентам, надеясь зацепиться за знакомый блондинистый ежик.