Книга Убийство в Атлантике, страница 9 – Джон Диксон Карр

Лэтроп, как вскоре убедился Макс, был мастер собирать сплетни. Деревенские кумушки, перемывающие косточки ближним за рукоделием, и в подметки ему не годились.

– Вы что, уже успели перемолвиться с ней словечком? – удивился Мэтьюз.

– О, случайно. Чисто случайно. Думается, она надеялась, что я угощу ее выпивкой, но я не собирался ничего пить.

«Конечно надеялась, черт возьми!» – подумал Макс.

Лэтроп усмехнулся.

– На борту каждого лайнера найдется такая особа, – признал он. – Иногда настроенная серьезно, иногда – нет. Чаще всего нет. Но эта, если вы меня спросите, похоже, не шутила. Нет, сэр, я в такое не ввязываюсь. Не думаю, чтобы миссис Лэтроп это понравилось.

Макс доел ужин в молчании. Он снова сказал себе, с сердитой настойчивостью и беспокойством, что не собирается связываться с этой женщиной. Ее место в аду. Он не станет с ней знакомиться. И приглашать ее выпить.

И все же он знал, что этому суждено случиться. С этим ничего не поделаешь. Какое-то неприятное предчувствие подсказывало ему это. А хуже всего было то, что Эстель Зия-Бей ему даже не слишком-то нравилась. Но когда человеку жизнь не мила, он говорит себе: «А почему бы и нет?» Он говорит…

Стюард в синей униформе пересек кают-компанию, осторожно пробираясь между кренящимися столами, на которых позвякивала посуда.

– Мистер Мэтьюз, сэр?

– Да?

– Капитан желает вам приятного аппетита и приглашает выпить с ним кофе в его каюте после ужина.

Макс не возражал и был только рад предлогу удалиться. По пути к выходу ему пришлось миновать миссис Зия-Бей. Он мог бы от этого уклониться, сделав крюк, но побоялся, что это будет выглядеть демонстрацией, и ощутил укол смущения. Когда он приблизился к столику американки, она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Губы, тронутые темно-красной помадой, податливо-сочные, как мякоть тропического фрукта, насмешливо изогнулись, как будто она собиралась улыбнуться.

Но и только. Прихрамывая, он проковылял мимо.

Стюард поднял его на лифте на палубу А, а затем вывел наружу. Чтобы свет не проникал ниоткуда, выходы были устроены по типу водонепроницаемых отсеков. Вы открывали непрозрачную дверь и попадали в некое подобие темного тамбура. Затем, закрыв первую, вы отворяли вторую непрозрачную дверь и оказывались в свистящей темноте.

– Осторожно, сэр! – крикнул стюард.

Макс не мог даже представить себе такого кромешного мрака. Мокрая палуба, накренившись, взметнулась вверх. Конец трости скользнул по влажному железному настилу, и он чуть не растянулся во весь рост.

Он слышал, как завывает ветер, с громкими хлопками и гулом раздвигая парусиновые полотнища, привязанные, наподобие ширм, вдоль открытой палубы. Вихри проникали сквозь их ряд и трепали волосы. Не было видно ни зги. Он поднял руку и пошевелил пальцами – ничего. Ни проблеска, ни звезды. Ничего, кроме черноты, которая с воем обрушивалась и сбивала с ног, оглушала и брызгами обжигала губы.

Стюард что-то прокричал ему в ухо и направил его к трапу, который вел на шлюпочную палубу. Макс понял, что это трап, лишь когда уперся в него голенями. Едва ли не ощупью они пробрались между огромными силуэтами закутанных в брезент бомбардировщиков на шлюпочной палубе и вскоре попали, почти ослепшие, в ярко освещенную капитанскую каюту.

– Послушай, – сказал брат спустя несколько мгновений, молча оглядев его, – какого черта ты взял билет именно на этот лайнер?