Книга Выстрел в спину. Обречен на победу, страница 212 – Николай Леонов

Хлопнула входная дверь. Лева мгновенно оказался в холле, желая догнать ушедшую без разрешения Веру. Девушка стояла у зеркала, опираясь на руку Сергачева, и они растерянно и виновато смотрели на вошедшего мужчину. Все они и он, Лева, удвоенные зеркальной стеной холла, производили нелепое впечатление.

– Что случилось, Денис? – спросил мужчина, не обращая внимания ни на Веру, ни на Гурова. – Почему ты звонишь в кабинет к руководству? Что? Что с Еленой?

– Ваша супруга, к сожалению, умерла. – Ничего, кроме глупой театральной фразы, Гурову сложить не удалось.

Лева понял, что приехал хозяин дома и муж погибшей.

– Елена! – закричал Качалин и, явно не веря услышанному, пошел по квартире в поисках жены. – Елена!

Гуров не остановил его, пошел следом. За мужчиной тянулся шлейф резковатого, неизвестного Леве одеколона.

– Денис, – почему-то Лева счел возможным назвать Сергачева по имени, – заберите его.

– Он не вещь, – буркнул Сергачев, но остановил Качалина, который уже шагнул в гостиную, обнял за плечи и зашептал: – Гоша, ну случилось, ну что с этим поделаешь? Пойдем, голубчик, помочь ты уже не можешь. Там врач, не будем ему мешать. – И повел хозяина на кухню.

Что-то противоестественное увиделось Гурову в поникшей фигуре Качалина. Он поверил случившемуся сразу, в гостиную не вошел, глянул с порога и отступил, безвольно подчиняясь, побрел на кухню.

– Что-то теперь будет? – Вера, прикусив опухшую губу, смотрела прямо перед собой. Гурова она не замечала и, казалось, спрашивала себя о чем-то жизненно важном.

Гуров не ответил, вопрос был явно ни к чему, раздраженно передернул плечами, стараясь отстраниться от прилипшей к спине рубашки.

– Вы были очень привязаны к погибшей? – осторожно опросил Гуров.

– Что? – Вера смотрела недоуменно, затем, осознав вопрос, всплеснула руками. – Я ее обожала! Обожала! Как я теперь буду жить?

Гуров напрягся, подавил в себе раздражение, пытаясь пробраться сквозь театральность жестов и слов и увидеть главное, что за этой театральностью пряталось. А главное существовало, Лева не сомневался. Даже если горе разыгрывают, то не делают этого без всякой причины. У девушки нелепо погибла знакомая, пусть даже подруга, так ведь не мать, не ребенок…

Он стоял перед зеркалом и увидел, как из гостиной приоткрылась дверь, выглянул эксперт:

– Лев Иванович, зайдите.

Гуров замешкался, соображая, с какой стороны дверь, с какой зеркало, сказал:

– Вера, прошу вас из квартиры не уходить и больше не пить спиртное. – И, прежде чем девушка успела выпалить очередную дерзость, ушел в гостиную, прикрыл за собой дверь.

Тело было прикрыто халатом, врач курил на лоджии, он махнул Леве рукой. Эксперт вновь открыл свой чемодан и по тому, что он из чемодана доставал, Гуров все понял и не удивился.

– Что я тебе скажу, Левушка? – Врач с интересом разглядывал дымящуюся сигарету. – Убийство. Чистое, как слеза, убийство. Инсценировка глупая. Уверен, что спонтанная. Она не ударилась, а ее ударили – ясно как день. Рана сеченая, а измазанный кровью набалдашник – круглый. И кровь при падении растеклась бы иначе, и тело лежало бы не так. Действительным здесь является только факт смерти. Красивая женщина, – неожиданно закончил врач. – Начинай работать, инспектор.

Гуров ничего не сказал, кивнул и вернулся в гостиную. Эксперт обрабатывал порошком ручку кресла, искал пальцевые отпечатки. «Кто только не хватался за кресло?» – подумал Лева и взглянул на телефон.