Книга Выстрел в спину. Обречен на победу, страница 237 – Николай Леонов

Пауза становилась уже неприличной. Обвинение девушки прозвучало однозначно. Не отвечая на него, Толик вроде бы соглашался.

Избрав линию поведения, Гуров налил стакан воды, подал Вере, сел напротив и задушевно, излишне значительно спросил:

– Вера, почему вы считаете, что Анатолий?.. – Он взглянул на Толика вопросительно.

– Бабенко. Анатолий Семенович Бабенко. – Толик покраснел.

– Вера, почему вы считаете, – Гуров должен был начать фразу с начала, – что Анатолий Семенович может обрадоваться смерти Елены Сергеевны? – Лева был доволен собой. Фраза выстроена классически и адресована не столько выпившей, растерянной девочке, сколько мужчинам, которые обязаны активизироваться.

– Послушайте, товарищ… – произнес Качалин.

Гуров быстро повернулся к хозяину дома, взглянул заинтересованно, явно обрадовался вмешательству. Качалин смешался, махнул рукой и замолк.

Гуров посмотрел вопросительно на Сергачева: может, ты? Денис, исподволь наблюдавший за происходящим, вновь уставился в окно. Бабенко выбрал объектом своего внимания потолок и походил на верующего, который вопрошает: доколь прикажешь терпеть, о господи?

– Ну? – Лева посмотрел на девушку.

– Чего привязались? Ну чего от меня надо? – возмутилась Вера.

– Я не привязывался, – солидно ответил Лева. – Вы сказали, что гражданин Бабенко якобы рад неожиданной смерти. Мне интересно знать, почему вы так считаете?

Вера со свойственной женщине последовательностью сказала:

– Ничего я не считаю, отвяжитесь!

Сергачев продолжал любоваться городским пейзажем, Бабенко ждал ответа от Бога, Качалин сосредоточенно варил кофе. Гуров, естественно, мог бы и не «отвязываться», но пауза его устраивала, давала возможность подумать. Причин для обвинения Толика у Веры может быть несколько. Личная антипатия? Отпадает. Девушка в запальчивости так бы и сказала, обозвав парня подходящими словами, и момент для сведения счетов удобный. Личные отношения Толика и убитой, которые известны? Тоже не годится. Толик Бабенко, кто он в доме? «Качалиным интересуются ребята из УБХСС, – вспомнил Гуров. – Толик в этой связке, в какой-то торговой комбинации, и был близок с Еленой Качалиной, именно с ней, и в дом Толик вошел как свой человек, и принят как свой. „Пойдем, помянем“, – сказал Качалин. Вера о деловых связях знает, считает смерть хозяйки для Толика выгодной, проговорилась, после его, Гурова, вопроса опомнилась».

– А почему вы со мной так разговариваете? – наконец спросил Гуров, чувствуя, как атмосфера разряжается.

На лице Сергачева появилась ирония. Толик Бабенко покровительственно улыбнулся, но сразу спохватился и принял вид скорбный, хозяин снял безукоризненного покроя пиджак и расслабил узел галстука.

– Девочка, нервы. – Качалин вышел из кухни, повесил пиджак; на дверь в гостиную, где лежала его мертвая жена, даже не взглянул и вернулся на кухню. – Раз власть спиртное не разрешает, может, чай или кофе? – Он вернулся к плите.

У Левы началась головная боль, она вспыхнула сразу, будто по голове ударили. Слишком много информации, рождается множество вопросов, и нет времени. Сейчас бы чаю, хоть тридцать минут побыть одному, все систематизировать, разложить по полочкам. В этой квартире все не так, и все ведут себя противоестественно и лживо.

Хозяин даже не взглянул на жену, не спросил, отчего она умерла. Его должно было прорвать вопросами. Он же, подпоясавшись фартуком, варит кофе. Возможно, Качалин жену давно не любит, даже терпеть не может, случается, но фактор неожиданности должен был сработать. Не сработал. Почему? Бабенко, судя по всему, не отличается ни выдержкой, ни высокой культурой: молча снес обвинение Веры, которое для невиновного звучало бы оскорблением. Вера права? Бабенко неожиданной смерти рад? Возможно, но не факт.