Книга Выстрел в спину. Обречен на победу, страница 285 – Николай Леонов

– Я и в детстве был трусом, во дворе меня били слабые, – Качалин пожал плечами, будто говорит кто-то другой, а он услышал и пожал плечами. – Я не сообразил, решил: ее кто-то убил, и испугался. Внешне-то мы были дружны, некоторые считали нас идеальной супружеской парой. Я сидел, курил, мысли вертелись и вертелись. Следствие внешнюю оболочку сдерет быстро и до сути наших отношений докопается. А кто убивает жену? Чаще всего муж. Так? – Он попытался улыбнуться.

– Не обязательно, но значительно чаще, чем думают люди непрофессиональные, – ответил Лева, думая совершенно, казалось бы, о постороннем. Почему Качалин столь интимные вещи выкладывает при Толике Бабенко? Естественно попросить его выйти, Качалин же этого не делает. Странно. Здесь что-то не так.

– У меня много приятелей среди вашего брата, наслышался. Убили жену, хватай мужа, в девяти случаях из десяти не ошибаешься. Извините, вы хотите слышать обо мне, а не о себе.

Качалин попал так точно, что Лева чуть не вздрогнул. «Еще секунда, и я произнес бы эту фразу сам, причем слово в слово. Что происходит, мы на одной волне? Или это Качалин на моей волне, а я шарю в свободном эфире? И все-таки, почему он все это говорит при Бабенко? Нужен зритель, близкий человек? Просто так, для бодрости? Или Качалин хочет сообщить приятелю какую-то информацию? Чушь, они находились вдвоем. Нет, не чушь, тогда Качалин еще не знал, что признается. А может, мне самому отослать Толика? Лучше поздно, чем никогда.

Атмосфера изменилась; казалось, пропало напряжение, это было странно. Лева удивился. Они сейчас были похожи на недавно познакомившихся людей, которые выпили, расслабились, один другому жалуется на жизнь, а третий пьяно уединился и даже не слушает. Толик не ерзал, не зыркал любопытными глазами, казался вялым, ни о чем не думающим. (Лева хоть и держал себя в узде, но Толика Бабенко из поля своего внимания выключил.)

– Не оправдываюсь. Сам себя не понимаю и оправдать не могу. Я поднялся, оставил все как есть и уехал на работу. В тот момент, помню точно, хотел лишь одного – чтобы вызывал милицию, отвечал на вопросы кто-то другой, только не я. Эгоизм.

– Ни оправдывать, ни осуждать в мои обязанности не входит, – сказал Лева. – Следователь вас официально допросит, а пока напишите объяснение.

– Понимаю. На чье имя?

– Ни на чье, – ответил Лева. – Я, Качалин Игорь Петрович, могу сообщить следующее – и все по порядку. Постарайтесь как можно точнее указывать время.

Качалин не успел написать объяснение – приехала машина за телом. Усталые, равнодушные мужчины в белых халатах прошли с провисшими носилками. Врач взглянул вопросительно, Гуров жестом его отпустил, а недовольно бурчащего эксперта оставил. И лифт уехал, и уже открыли балконную дверь в гостиной, и потянуло ветерком, и все вздохнули облегченно, когда Качалин подбежал к Леве:

– Я провожу? Можно, я провожу? Я только туда и сейчас же обратно? – быстро заговорил он.

– Можно. – Лева кивнул, хотя отлично знал: следователь его не похвалит.

Вернувшись на кухню, занял свое, уже привычное место:

– Рассказывайте.

– Что рассказывать? – Запрограммированный протест оказался сильнее рассудка – Толик взъерошился.

– Все по порядку. – Лева знал: Бабенко уже сдался, борьбу начинать не придется, надо лишь подождать. – Как приехали и далее… Сделайте пад собой усилие, постарайтесь меньше врать.