Книга Семеро с Голгофы, страница 21 – Энтони Баучер

– Мистер Лэм, – укоризненно покачал головой доктор Эшвин, – не стоит, прошу вас, становиться в красивую позу подозреваемого. А за информацию благодарю. Полагаю, из «возможности» мы выжали почти все соки.

– Теперь «мотив»?

– Да. – Эшвин встал и принялся задумчиво расхаживать по комнате. – Если не ошибаюсь, это благодаря мисс Теннисон Джесси мы располагаем классификацией мотивов? Она выделила шесть позиций, не помню, правда, в каком порядке: «ревность», «месть», «устранение», «выгода», «приговор» и «жажда убийства». Последнее добровольный детектив может исключить из круга рассмотрения. Лишь наименее вероятный убийца станет покушаться на жизнь наименее вероятной жертвы из шизофренической склонности к убийству. Убийца может быть, как следует из истории Джека Потрошителя, вполне респектабельным господином, совершенно нормальным во всех остальных отношениях. Если же доктор Шедель был все же убит маньяком, все наши дальнейшие рассуждения утрачивают какой-либо смысл. Давайте примем во внимание такую возможность и двинемся дальше.

– Мне кажется, – подхватил Мартин, – Уортинг имел в виду ревность. Но если исходить не только из моего впечатления о докторе Шеделе, но и из того, что я слышал о нем от Курта Росса, такое предположение представляется довольно нелепым.

– Да даже если оставить это в стороне, – согласился доктор Эшвин, – как можно говорить о ревности на сексуальной почве, если доктор Шедель только вчера, впервые в жизни, приехал в Калифорнию? Получается, что либо ревность уходит корнями в какую-то давнюю историю, случившуюся в Швейцарии, либо наш пожилой господин, при всем к нему уважении, – большой ходок. То же самое можно сказать и о мести. Месть, которая гонится по пятам за жертвой через два континента и океан, это, на мой вкус, чересчур, в духе совсем уж раннего Конан Дойла. В принципе такую возможность я не исключаю, но пока предпочитаю ее не рассматривать. Итак, что у нас остается?

– Убийство как исполнение приговора?

– Иными словами, политический заказ. Да. Но политическая карьера доктора Шеделя представляется довольно спокойной, и к тому же сейчас он не занимает никакого официального положения. А значит, заказное убийство лишено смысла. Что же касается теории господина Борицына, то она вряд ли заслуживает серьезного рассмотрения, хотя, конечно, если отклониться влево, можно выдвинуть контрверсию, согласно которой доктор Шедель был убит в результате совместного заговора империи Моргана и настоятеля Сан-Симеона^[24]. – Мартин рассмеялся. – Давайте-ка освежим наши бокалы, – предложил доктор Эвшин. Предложение было принято, и он продолжил: – Таким образом, остаются два мотива – «устранение» и «нажива». Мотив устранения возникает, как правило, в ответ на страх, как, например, в случае убийства шантажиста, – к такому повороту прибегают все романисты, желающие представить убийцу в благоприятном свете. Но из того, что я услышал от вас о докторе Шеделе, мне трудно вообразить себе, чтобы его кто-нибудь боялся. И теперь у нас остается последний мотив, который кажется вам наиболее убедительным, – «нажива».

Мартин промолчал в знак согласия.

– Вы полагаете, что Курту Россу срочно потребовалась некая сумма денег, хотя, как мне кажется, это предположение держится на весьма шатких основаниях и слухах.