Книга Семеро с Голгофы, страница 70 – Энтони Баучер

Ну, а столь тщательно выстроенная Эшвином версия, согласно которой доктора Хьюго Шеделя убили по ошибке (сейчас это кажется очевидным), приняв его за Пола Леннокса – как она будет выглядеть в суде? Да, все представляется ясным, как божий день, но где доказательства? Это напоминает, усмехнулся про себя Мартин, притчу про кролика, которого индусы видят на луне. Заставить увидеть его других почти невозможно; но стоит все же разглядеть, как все остальное навсегда исчезает – иные лица, мужчины, женщины. Представляется очевидным, что кролик на луне есть; но очевидность слишком часто не мирится с доказательствами.

Успокаивая таким образом свою совесть, Мартин услышал звук, в первый момент его испугавший. Кто-то ходил по соседней комнате – той самой, в которой жил Пол Леннокс. Это не уборщица, шаги мужские, быть может даже, там двое мужчин. Инстинктивный страх почти сразу сменился любопытством. Мартин накинул купальный халат, сунул ноги в шлепанцы, вышел на цыпочках в коридор и застыл перед дверью, к которой все еще была прикреплена карточка с именем Пола. Да, там кто-то был, это точно – две пары мужских ног. Пока Мартин раздумывал, что делать, дверь открылась, и на пороге возник сержант Каттинг.

– Доброе утро, мистер Лэм. А я как раз собрался постучаться к вам. Смотрю, вы поздняя птаха.

Мартин был настолько удивлен, что и ответить сразу не смог, но потом сообразил, что полиция, естественно, должна была осмотреть жилище Пола.

– Заходите, – пригласил сержант Каттинг. – У нас есть, о чем поговорить.

Мартин повиновался и неохотно сел на край кровати. В комнате было все перевернуто. Дэвис, тот самый, более говорливый, чем остальные, полицейский, в настоящий момент молча просматривал альбом с пластинками – что он там собирался найти, Мартин представить себе не мог. Впрочем, и сам Дэвис тоже.

– Вам, наверное, будет приятно узнать, мистер Лэм, – начал сержант Каттинг, – что все как будто склонны согласиться с вами. Причин убивать мистера Леннокса не нашлось, во всяком случае, никто их не видит. Не то чтобы он всем нравился, напротив, многим был несимпатичен – кому-то его сарказмы были не по душе, кому-то трубка. Но людей не убивают просто потому, что они кому-то не нравятся. А вот ваша идея насчет виньяров обоснованной не кажется. Не то чтобы я вам не верю, но думаю, вы невольно впали в преувеличение.

– В аудитории что-нибудь нашлось?

– Увы, – покачал головой Каттинг, – Дэвис, вон этот, пришел туда слишком поздно. Рабочие оказались чрезмерно проворными, все блестело, как начищенный медный таз. Они подмели сцену, опустошили мусорные корзины, даже, чтоб им было неладно, вымыли бокал, в котором можно было найти следы яда. И ушли. На месте оказался только ваш мистер Дрексель, и Дэвис, следуя моим указаниям, продержал его там добрых три часа, пока я оставался в клинике.

Мартин представил себе, как Дрексель, который и минуты не может усидеть на месте, три часа проводит в обществе флегматичного Дэвиса, и невольно улыбнулся.

– Веселого тут мало, мистер Лэм, но я вас понимаю. Хотя, по мне, так Дрексель получил свое за повышенную активность. Он ведь мог заподозрить что-то неладное – но закрыл глаза, и любые надежды заполучить при осмотре аудитории какие-либо факты рассеялись как дым. Заметьте, мистер Лэм, я говорю: «факты»; вы бы сказали – «улики».