Книга Черная бабочка страсти, страница 64 – Анна Аксинина, Татьяна Аксинина

…Конечно, помню. Хочу забыть, как страшный сон, но не могу. Вся картина настолько четко стоит перед глазами, как будто вчера произошло.

Белла молоко у меня покупала, когда они с девочками на даче жили. Белла мне очень нравилась. Всегда вежливая, приветливая. Девочки у неё чудесные были. Я иногда водилась с ними. Старшая, Нина, немая была. Ей лет пять исполнилось, а младшей – два года. И мужа её, Арсения, я знала. Он сам за молоко рассчитывался, и овощи они с другом Семёном у меня покупали: редисочку, картошечку, огурчики.

Белла одно лето жила в Лопухино с девочками. А на следующий год не приехала. Арсений наезжал, но я не лезла с расспросами.

А тут вдруг приходит ко мне Белла с девочками, измученная, уставшая. Они со станции пешком шли. А там было добрых километра три, не меньше до нашей старой деревни. Помню, стоят на пороге, пыльные все, грязные, девочки хнычут. В тот день праздник был, Иван купала. Так их еще и водой облили деревенские пацаны. Я подхватила с рук Лизу, в дом привела, молока налила. Девочки молоко выпили и сидят, носом клюют. Духота в тот день страшенная была, ночью гроза разразилась, а днем дышать нечем было. Белла попросила оставить девочек у меня. Мол, она до дачи дойдет, и они с Арсением придут вместе за девочками. Я конечно, согласилась. Положила девочек на кровать, они и задремали.

Белла ушла. А девочки вдруг проснулись и давай плакать. Ревут обе в голос, я успокоить не могу. У меня тогда кошка с котятами была. Я принесла двух котят, девочки заигрались. С полчаса или час играли, а потом снова заревели, к матери просятся. А Беллы все нет и нет. Я взяла их за руки, и побрели мы к Белле на дачу.

Подошли мы к дому со стороны веранды. У них двор на другую, дальнюю, сторону был. Вижу, машины во дворе стоят, сколько – не помню сейчас, но много. Я остановилась, и не знаю что делать, вдруг гостям мы помешаем. А девочки совсем сонные, стоят на ногах, но чуть не спят. Слышу, крики, ругаются. Одни голос – Беллы, второй – мужчина. Мне совсем неуютно стало, повернули мы обратно, идем вдоль веранды. Закричала Белла, и как упало что-то. У них такие окна были на веранде, необычные, как двери, до пола стеклянные. Подошли мы к окну, видим, напротив дверь в кладовую открыта, а на свету рука Беллы лежит на полу, и кровавое пятно расплывается. Я девочкам глаза рукой прикрыла, чтоб не смотрели. Зашли мы за угол, и тут забегали все в доме, зашумели. Я испугалась, за куст сирени спряталась, девочек на коленях держу, от страха трясусь, не заплакали бы малышки. А они ко мне прижались и заснули. Я пошевелиться боялась, но всё слышала и видела.

– Даша, кто это был? Харитонов?

– Нет, не Харитонов.

– Вы знаете того мужчину?

– Конечно, знаю. Это Арсений, муж Беллы.

– Муж Беллы? Быть такого не может! Вы уверены, что он убил Беллу?

– Уверена. У него в руках что-то было, камень, не камень, может молоток. Он ударил её с силой по голове. Она упала, и кровь потекла, много крови.

– А что потом было?

– Сначала мужики вышли, важные такие. Один, толстый, впереди, а остальные сзади семенят. Я толстого сразу узнала. Как не узнать, если фотографии его в каждой газете в то время были. А Арсений с Семёном аж согнулись напополам перед толстым. «Не беспокойтесь, всё уладим», – без конца твердят. Толстый со свитой по машинам сели и отъехали. За ними – девки вышли. Известно, какие девки, по ним видно. Их в одну машину всех согнали, и тоже увезли. Остались Арсений с Семёном и двое наших, местных: Васька и Митька. Васька – конченый человек был, с зоны не выходил, а чего Митька к ним полез? Сам виноват.